Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих

После того как мы сказали о рисунке и живописи в жизнеописании Чимабуэ и об архитектуре в жизнеописании Арнольфо Лапи, в жизнеописании Никкола и Джованни Пизано речь пойдет о скульптуре, а также о зданиях, ими построенных и имеющих величайшее значение, ибо их скульптурные и архитектурные произведения безусловно заслуживают прославления не только за то, что они огромны и великолепны, но и потому, что они весьма хорошо задуманы; ведь они в своих работах в мраморе и постройках в значительной мере уже отказались от старой греческой манеры, неуклюжей и непропорциональной, проявляя в своих историях лучшую выдумку и придавая фигурам лучшие положения.

И вот когда Никкола Пизано работал под руководством нескольких греческих скульпторов, выполнявших фигуры и другие резные украшения в Пизанском соборе и в храме Сан Джованни, среди многочисленных мраморных фрагментов, добытых пизанскими войсками, там было несколько античных саркофагов, которые ныне находятся на Кампо Санто этого города, и на одном из самых прекрасных была изваяна Мелеагрова охота и калидонский вепрь в прекраснейшей манере, ибо как обнаженные, так и одетые фигуры были выполнены с большой опытностью и совершеннейшим рисунком. Этот саркофаг за его красоту был поставлен пизанцами перед фасадом собора против Сан Рокко возле боковых главных дверей и послужил для праха матери графини Матильды, если можно верить следующим словам, высеченным на мраморе: Anno Domini MCXVI. IX Kal. Aug obiit D. Matilda felicis memorial comitissa, quae pro genitricis suae Dominae Beatricis comitissae venerabilis in hac tumba honorabili quiescentis, in multis partibus mirificoe banc dotavit ecclesiam: quarum animae requescant in pace.[10]

И затем: Anno Domini MCCCIII, sub dignissimo operario Burgundio Tadi, occasione graduum fiendorum per ipsum circa ecclesiam supradictam tumba superius notata bis translata fuit, tunc de sedibus primis in ecclesiam, nunc de ecclesia in hunc locum, ut cernitis, excellentem.

[11]

Никкола обратил внимание на добротность этого произведения, которое ему сильно понравилось, и вложил столько рвения и прилежания, подражая этой манере и некоторым другим прекрасным скульптурам, которые были на этих античных саркофагах, что не прошло много времени, как он был признан лучшим скульптором своего времени, ибо в Тоскане в те времена после Арнольфо не было ни одного достойного скульптора, кроме Фуччо, флорентийского архитектора и скульптора. Последний построил в 1229 году во Флоренции церковь Санта Мариа сопра Арно, где над дверью он поместил свое имя, а в церкви Сан Франческо в Ассизи он выполнил из мрамора гробницу королевы Кипрской со многими фигурами и отдельным ее изображением, где она сидит на льве, дабы показать силу ее духа; после смерти она оставила большие деньги на завершение этого сооружения.

Итак, Никкола, признанный гораздо лучшим мастером, чем был Фуччо, был вызван в Болонью в 1225 году после смерти св. Доминика Калагорского, первого учредителя ордена братьев-проповедников, для сооружения мраморной гробницы названного святого; и потому, договорившись с теми, кому этим надлежало ведать, он всю ее покрыл фигурами таким образом, как это можно видеть и ныне, и завершил ее в 1231 году с большой для себя похвалой, ибо она была признана вещью исключительной и лучшей, чем все скульптурные работы, до тех пор выполненные. Он сделал равным образом модель той же церкви и большей части монастыря. После чего, возвратившись в Тоскану, Никкола узнал, что Фуччо уехал из Флоренции и отправился в Рим в те дни, когда император Фридрих короновался папой Гонорием, а из Рима вместе с Фридрихом в Неаполь, где закончил Кастель ди Капоана, ныне именуемый Викариа, в котором находятся все трибуналы королевства, а также Кастель дель Уово, и там же он равным образом заложил башни и выстроил ворота над рекой Вальтурно в городе Капуе, обнесенный стеной парк для ловли птиц близ Гравины, а в Мельфи — другой, для зимней охоты, помимо многого другого, о чем, ради краткости, не рассказывается.