Жизни нет. Только боль.

— Если хотите знать, личность человека научно определяется как «феномен индивидуальной реакции на внешние воздействия». Эмоции — то, что мы называем «симпатией» или «ненавистью» — не возникают изнутри нас. Они невозможны, если их не стимулирует нечто из внешнего мира. Боль — неотъемлемая часть такой стимуляции. Отсутствие боли значит, что личность лишена огромной доли своих естественных реакций. Вы понимаете? Человек с нечувствительностью к боли неполноценен. Он не может думать, как мы, не понимает наших склонностей или пристрастий, не знает, что нравится людям, а от чего они страдают. Понятие «человеческий здравый смысл» для него не существует. Именно поэтому я считаю, что бессмысленно пытаться ее уговорить.

Да, в этом была вся моя начальница — холодное и логичное, научно обоснованное изложение. Мое робкое предложение поговорить с Фудзино было полностью разгромлено, уничтожено и отметено. Но сейчас я не мог этого стерпеть. Безжалостная прямота — надо думать, последнее предупреждение с ее стороны — вызвала во мне ответную реакцию, я уже не мог сдержаться.

— Говорить так, когда вы даже не видели ее в лицо… жестоко.

Я вскочил с дивана и прошелся туда-сюда.

— Вы строите все на том предположении, что Асагами Фудзино страдала невосприимчивостью к боли с самого рождения — но ведь мы этого не знаем наверняка!

— Ты сам предположил, что дело в нечувствительности.

Ответ Тоуко-сан снова прозвучал холодно и отстраненно — так, словно ей были незнакомы такие слова, как «сострадание» или «жалость». Как же она может не испытывать ни капели сочувствия к Асагами, когда она и сама — женщина? Или, может быть, это именно потому, что она тоже женщина?

Она все же задумалась.

— Признаю, некоторые сомнения у меня имеются. Асагами Фудзино действительно может оказаться жертвой. Вопрос в том, кто был первым.

Я не понял, что она подразумевает, но Тоуко-сан умолкла, и никаких дальнейших объяснений не последовало.

— А ты как считаешь, Шики? — поинтересовался я, не поворачивая головы. Шики ответила точно, как я и предполагал.

— Так же как Тоуко. Но я не позволю Асагами Фудзино продолжать, что бы вы там ни рассуждали. Противно думать, что она снова устроит такую мясорубку.

— Терпеть не можешь таких же, как ты? Да, вам действительно не свойственно собираться в стаи.

Тоуко-сан иронизировала, но я знал, почему Шики так говорит. Я буквально видел, как Шики, словно оказавшись перед зеркалом, начинает осознавать всю чудовищность и отвратительность убийства. Начинает понимать, как похожи и близки Асагами Фудзино и Рёги Шики. И именно это сходство заставляет ее с такой нетерпимостью искать незаметные с первого взгляда, но решающие мотивы, что их все же отличают. Мне вдруг пришло в голову, что Шики смогла бы в полной мере осознать эту разницу только в одном-единственном случае — если двум девушкам доведется встать лицом к лицу. Нет, я не могу позволить им убить друг друга.

— Хорошо, я понял. Постараюсь узнать о ней все, что смогу. Дадите мне взглянуть на то, что уже есть?

Тоуко-сан молча перебросила мне папку, а Шики отвернулась, словно умывая руки. Быстро пролистав бумаги, я узнал, что Асагами жила в Нагано до того, как пошла в начальную школу. Оказывается, даже фамилия, которую она тогда носила, была другой. Созвучной, но иной по написанию. Она писалась с помощью кандзи, означавших не Асагами[3] — «плоская вершина», как теперь, а Асаками — «божество мелководья». Ее отец — не настоящий, а приемный, значит, мать второй раз вышла замуж. Я решил, что именно отсюда и стоит начать расследование.

— Путешествие получится довольно длинное, я могу не успеть вернуться сегодня или даже завтра. Да, Тоуко-сан, скажите — неужели такие сверхъестественные возможности действительно могут существовать?

— Не веришь в то, что рассказывал Минато Кейта? Что ж, Асагами Фудзино, безусловно, обладает некой необычной силой. Но термин «сверхъестественные возможности» слишком широк, да и не совсем точен. Если тебя в самом деле интересует этот вопрос, могу порекомендовать специалиста.

Тоуко-сан быстро нацарапала адрес специалиста по сверхъестественным возможностям на обороте своей визитной карточки.

— Постойте… неужели вы сами не разбираетесь в этом?..

— Конечно, нет. Магия — строгая наука. Как она может иметь дело с тем, что нарушает все и всяческие законы, выбивается из любых правил и не объясняется ни одной разумной теорией? Такая сила — редчайшая флюктуация, которой наделены только избранные по непонятному принципу — и это меня страшно бесит, кстати.

Судя по тому, что ее голос звучал так, как бывало, когда она снимала очки — Тоуко-сан в самом деле не могла смириться с мыслью о подобной профанации. Приняв визитку, я повернулся к Шики.

— Шики, постарайся не наделать глупостей, пока меня нет.

— Себе это скажи. Хотя, глупость не лечится — без толку.

Ее голос прозвучал раздраженно, но меня этим было не пронять. Видя, что я жду, Шики устало прислонилась к стенке и слегка смущено кивнула.

— Иди уже. Ладно, так и быть. Попробую.