Жмурик-проказник

– Я теперь знаю, чего она хотела, – лежа сказал Гундосов. – Она хотела стать баньши.

– Кем? – спросил дымящийся Доход.

– Баньши. Ведьмой-крикуньей.

Доход захихикал. От смеха все его мускулы пришли в движение, и казалось, что каждая мышца смеется сама по себе.

– А ты чего хотел? – спросил Доход. – Ты, Гундосов? Кем хотел стать?

– Да ничего я не хотел. – Гундосов смотрел в сторону. – Ничего. И ни в кого превращаться не хотел. Со мной же ничего не случилось!

– Достоверная информация, – сказал очухавшийся Радист. – С ним ничего не случилось. Но из этого логически не вытекает, что он ничего не пожелал. Может, он пожелал.

– Он пожелал стать конструктором холодильников! – прошептала Тоска из окна своей комнаты. – Все-таки какие выживатели тухлые типы!

Впрочем, выживатели и меня удивляли. Мне все больше и больше начинало казаться, что на самом деле они даже в песочнице бы и то не выжили, не то что в лесу.

– Машина сгорела, – напомнил я.

– Все равно не наша, – глупо ответил Доход, прикладывая к ожогам прослюнявленные подорожники.

– Пешком отсюда не выбраться! – снова напомнил я.

Выживатели слегка загрустили. Гундосов даже стал изучать, насколько сильно машина повреждена.

И Чугун забыл про свой маникюр и еще раз обежал вокруг «уазика».

– Не сильно сгорррела, – сказал он. – Тоска вовррремя успела. Молодец, сестррренка!

Это он уже крикнул.

– Сам дурак, – ответила из окна Тоска.

Радист подошел к «уазику», томившемуся в кверхуколесном положении, и перевернул его. Легко. Одной рукой.

Глава 7. Окончательное особачивание

Остаток третьего дня пребывания на Чертовом омуте прошел бессмысленно. А ночь прошла неспокойно. Лично меня жрали какие-то ненасытные комары, Доход, заночевавший на улице, тоже стонал от насекомых, ворочался и охал, отчего мне казалось, что под окном мучается выбросившийся на мель кит. Морской эффект усиливали разоравшиеся на озере чайки. Эти ворочания, крики и вздохи не добавляли мне сна, я все время думал, чем бы кинуть в Дохода, но под рукой ничего, кроме тумбочки, не было. А тумбочкой Дохода было не пробить.

Именно поэтому я проснулся поздно. Не спеша спустился вниз.

День был холодный и пасмурный, даже пар изо рта шел. Я решил затопить камин, но камин отсырел и, кроме едкого дыма, ничего не производил. Я бился с ним минут сорок, но так ничего и не добился. И уже думал сходить к «уазику» за бензином, но в гостиную влетел Гундосов.

– Там это... – бешено выдохнул Гундосов. – Это...

– Чего это? – спросил я.

– Там Радист с собой поканчивает...

– Как именно?

– Топится!

– Вода же с утра холодная...

Гундосов сделал неопределенный жест руками.

Я оторвался от камина и проследовал к озеру.

На берегу озера имело место самоубийство. Вернее, приготовление к оному. Радист стоял в десяти метрах от воды и являл собой вид типичного саморазрушителя. Всклокоченные волосы, замерзший взгляд. Только камня на шее не хватает. Того и гляди, в пучину вод бросится.

Тоска сидела рядом на песке и строила избушку из камешков.

– Вот он, – Гундосов указал пальцем. – По виду он все уже решил...

Я осторожно подошел к Радисту.

– Радист, ты чего? – спросил я.

– Ничего.

– Чего ты? Жизнь только начинается! Рукой можешь рубить дрова! Можешь стать кем угодно!

Радист посмотрел на меня непонимающе.

– Как ты себя чувствуешь? – я решил отвлечь его разговором.

– Удовлетворительно, – ответил Радист. – Мне не хочется есть, мне не хочется пить, мне не больно. Только вот это меня настораживает.

Радист оттянул нижнее веко.

Под веком блестел металл.

– Так это же здорово! – сказал я. – Все только мечтают об этом...

Радист молча направился к озеру.

Мы с Гундосовым попытались схватить его за руки, попытались остановить, только у нас ничего не получилось. Радист сделал легкое движение плечами, и мы разлетелись в стороны, как щенки.

Радист вошел в воду.

– Пусть идет, – просипела Тоска.

Будто ей в горло вставили трубку.

– Он же утонет! – крикнул Гундосов.

Тоска промолчала и по своему обыкновению улеглась на песке.

Гундосов посмотрел на меня, я пожал плечами. Холодно. Бросаться в воду за Радистом мне совершенно не улыбалось. Гундосову, видимо, тоже.

Радист медленно погружался. Сначала он вошел в озеро по пояс, затем по плечи, а потом и вообще скрылся под водой.

– Да... – протянул Гундосов.

– Черт-те что... – сказал я. – Зачем я вообще сюда поперся? И где, кстати, Чугун? В конце концов, он за всех нас отвечает...

Тоска хихикнула.

– Где Чугун?

Тоска кивнула в сторону леса.

– Чего?! – не понял я. – Охотится? За барсуками?

Тоска опять кивнула.

– А как же подготовка к выживанию?

Тоска умудрилась лежа пожать плечами.

На месте затонувшего Радиста шли пузыри и всплывал ил вперемежку с водорослями.

– Гундосов, – спросил я, – а ты чего-нибудь чувствуешь? В смысле угрызений совести?

– Жрать охота, – сказал Гундосов. – Ты бы сготовил чего-нибудь калорийного...

– Надо все-таки как-то его достать...

Гундосов махнул рукой. Странно, но я тоже не испытывал каких-то особых чувств – мне казалось, что с Радистом ничего не случится.