Жнецы

Луис встал. Кивнул, подобрал сумку и последовал за Гэбриэлом к автомобилю. Шофер подобрал «Смит-Вессон», и Луис его больше никогда не видел. К моменту прибытия полиции они уже двигались на север, а паренек, что работал в закусочной и оставил на полу у мистера Васича два трупа, перестал существовать, оставшись разве что в маленькой, потаенной части собственной души.

Глава 14

Вскоре после завтрака выдвинулись на север. На хвосте никто не висел. По выезду из города Луис пустил в ход всю тактику уклонения, которой владел: внезапные остановки, двойные петли и лисьи следы, использование тупиков и извивов окольных дорог по пригородным зонам. Никакой систематики в едущих следом машинах замечено не было ни им, ни Ангелом. В конце концов напарники сошлись на том, что город они оставили, не обремененные излишним вниманием.

Ночной разговор ни одним из них не упоминался: что толку его сейчас эксгумировать. Все было как всегда во время долгой дороги: то молчание, то вдруг оживление за счет спонтанных замечаний. Темы самые разные – о музыке, бизнесе, об увиденном-услышанном.

– Филадельфия, – бубнил сейчас Ангел. – Город братской любви… Ага, куда там. Ты же помнишь Джека Уэйда?[19]

– Ну а как же. Кактусовый Джек?

– Да нет, ну нельзя так говорить. Просто у него кожа такая – его-то вины в этом нет. Так вот он однажды в Филли хотел помочь старушке перейти через улицу, так она ему за это коленкой в пах. Еще и кошелек, кажется, подрезала.

Луис укоризненно цыкнул.

– Вот тебе и все братство. Город, значит, такой. Недружелюбный.

Ангел смотрел, как мимо катится пейзаж.

– А вон там что? – спросил он.

– Где?

– Да на востоке. Массачусетс?

– Вермонт.

– Хорошо хоть не Нью-Гемпшир. А то там, не ровен час, шальную пулю можно схлопотать за просто так, прямо из кустов. Я когда по Нью-Гемпширу проезжаю, всегда волнуюсь. Поглядываю.

– Да, там народишко крутой. И из какого места он только плодится.

– Крутой, а еще тупорогий. Они ж, ты слышал, отказались принимать закон о пристежных ремнях?

– Где-то читал.

– Реально. В Нью-Гемпшире если берешь напрокат машину, заводишь и забываешь пристегнуться, так там в динамике не пикает – «пик-пик», – а наоборот.

– Что значит «наоборот»?

– А то, что если пробуешь, наоборот, пристегнуть ремень, то динамик вещает: «Ну вот, теперь еще и член прищеми с яйцами».

– А что, свобода или смерть.

– Ну да. Хотя я думал, это лозунг борьбы с тиранией, а не про какого-нибудь там идиота, который по лоховитости въезжает в тебя на своем «Приусе»: «Ой, тормозной путь не рассчитал».

– Зато бензин у них дешевый.

– Бензин да, дешевый. И бухло. И ствол достать легче легкого.

– Н-да, – вздохнул Луис. – Ума не приложу: и кому бы это все мешало? Так нет же, и это у них наперекосяк.

Невдалеке от Шамплейна съехали с федеральной автострады. У Муэрса взяли вправо и поехали через Форкс, затем пересекли Грейт Чейзи, в этом месте больше похожую на ручей. Придорожные городки перетекали один в другой. Волонтерские пожарные депо, кладбища; старые брошенные заправки на пересечениях, с некоторых пор сменившиеся на въездах величественными сооружениями, озаренными огнями; музейного вида бензоколонки, стоящие древними солдатами на давно забытых постах.

Одни места смотрелись более, другие менее зажиточно, хотя, если вдуматься, все это относительно: то тут, то там виднелись объявления о продаже всего подряд – машин, домов, магазинов, офисов с заклеенными бумагой окнами и без намека на то, чем они занимались раньше. На слишком, слишком многих домах облупилась краска, слишком многие газоны и лужайки были замусорены внутренностями распотрошенных на запчасти машин и брошенными конечностями поломанной мебели. Встречались места, которых словно не было вовсе. Некоторые городки существовали, казалось, лишь по прихоти воображения своих планировщиков; шуткой на карте, шаржем на реальность, кульминацией так и не досказанного анекдота. На крылечках и во дворах светились хэллоуиновские тыквы, но не весело, а как-то сиротливо. Призраки плясали вокруг старого раскидистого вяза, и ветер трепал их силуэты в саванах.

Хлебнуть кофейку остановились в Чурубуско, у местечка под названием «Сельмаг и музторг Дика» – в основном из-за того, что приглянулась рекламная вывеска: «500 гитар, 1000 стволов». Ангел решил, что это кто-то прикалывается, но «Дик» оказался вполне себе настоящим: справа от двери находилась небольшая лавчонка с холодильником, забитым мормышем и прочей наживкой, а слева были два отдельных входа. Первый вел в гитарно-ударно-аппаратный отдел – здесь среди инструментов, «примочек» и усилителей сидел на полу сумрачный патлатый юноша и в свете гаснущего солнца ковырял на неподключенном черном «Гибсоне».