Жнецы Страданий

Вот тут-то победительница и поняла, что нет больше Лесаны из Острикова рода, нет обманутой невесты, нет застенчивой, силящейся всем понравиться и угодить девки. А есть… неведомо кто. И на этого неведомо кого не вздеть девичьего платья, не украсить волосы лентой, не надеть ярких бус. Никогда более. Потому что все это стало чужим. Даже в расшитой рубахе, при бусах и косе не стать ей уже прежней, не ходить в хороводах… И отчего-то стало так невыносимо жаль и рубахи, и косы, а самое главное, этих несуществующих бус – ярких, крупных, как ягоды боярышника.

Девушка поднялась на ноги, отряхнула порты и с вызовом взглянула на наставника. Заругает? Точно заругает. У Вьюда, вон, вся рожа в кровище.

– Молодец, – скупо похвалил Клесх.

От этого короткого простого слова стало на сердце тяжко, словно от обвинения.

Как она хотела этой похвалы, как жаждала! И вот услышала. Молодец. Молодец, что побила ни в чем не повинного парня. Молодец, что довела его до крика. Молодец, что больше не девка?

– Иди. – Крефф кивнул, показывая, что она свободна.

Лесана ушла, из последних сил сдерживаясь, чтобы не сорваться на бег.

И вот теперь мылась, содрогаясь от отвращения к самой себе. Почему все это выпало на ее долю? За что? Да какая теперь разница…

Из мыльни она пошла не в свою ученическую каморку, а в Северную башню Цитадели. Там всегда было тихо, потому что никто не жил. Башня выходила окнами на шумящий лес, раскинувшийся до горизонта. Среди могучих деревьев можно было разглядеть даже краешек стремительной узкой речки. Серая вода неслась в неровном каменном русле, разбивалась о гранитные пороги, пенилась и кипела. Лесана забралась на подоконник узкого окна и смотрела остановившимся взглядом на то, как медленно качаются верхушки могучих елей.

Девушка любила здесь бывать. Сюда редко кто заходил, а наверх по крутым неровным ступеням и вовсе поднимались раз в год. Башня была узкой, и верхняя комната в ней измерялась всего несколькими шагами. Тут стояли сундуки со всяким старьем, сушилось дерево для учебных мечей, рогатин и прочих нужд, а внизу хранили дрова. А когда-то эта башня называлась Сторожевой, потому что здесь несли дозор послушники, наблюдавшие за дорогой, идущей от стольного града. Теперь же не осталось ни дороги, ни самого стольного града, многие сотни лет назад стертого с лица земли страшнейшим ураганом.

Лесана любила этот уголок Цитадели за тишину, ветер, гуляющий под окнами, запах леса и воды.

– Никогда сюда не ходи.

Послушница вздрогнула и обернулась. В дверном проеме стоял наставник. Девушка поспешно спустилась на пол и поклонилась.

– Поняла? – уточнил он.

– Да. А почему нельзя?

Клесх усмехнулся.

– Потому что здесь тебя легко найти. И еще проще – обидеть. Ты без вопросов, как я погляжу, жить вовсе не можешь.

– Потому что тут постоянно все запрещают и не объясняют! – вспыхнула ученица и вскинула глаза на креффа. – Почему нам нельзя носить косы? Почто Тамира секли за снежки, тогда, зимой? Нас только порют, ничего не разрешают и ничего не говорят! Как скотине! Ее тоже постоянно хворостиной гоняют, чтобы слушалась.

Мужчина вздохнул и опустился на сундук.

– Ты-то небось скотине всегда объясняла, за что ее хворостиной бьешь?

Лесана упрямо вздернула подбородок, бесстрашно глядя в серые глаза.

– Не объясняла. Только то – скотина безмозглая, а мы – люди. У нас ум есть!

– Ум… – протянул собеседник. – Ну, коли есть у тебя ум, отчего же ты им не пользуешься?

Щеки девушки запылали, а крефф продолжал:

– Вот скажи, зачем тебя учат оружному бою? Зачем гоняют наравне с парнями?

Она насупилась и буркнула:

– Потому что я ратоборец.

– Правильно. Ты – вой. А вой должен уметь сражаться. Ходящий не посмотрит – девка перед ним или парень. Он тебя не пощадит за то только, что ты косу носишь.

– Нету у меня косы… – огрызнулась послушница.

– Зато есть ум, – поддел наставник. – И этот ум должен бы усвоить, что девку за косу ловить – милое дело. А еще косу мыть, чесать и плести надо. Только когда это делать, если обережник в походе ночью под телегой спит, днем верхом едет, а иной раз с головы до ног употеет, с нечистью сражаясь? И так по несколько седмиц тянуться может. Вшивой будешь ходить? Нечесаной? В лесу мыльни нет. Да и не намоешься среди мужиков-то. В ручье плескаться? Ручей не всегда встретишь. И поплещешься в нем не о всякую пору.

Лесана стояла красная, злая и смотрела в пол.

– Потому и рубах вы здесь не носите девичьих, а в портах ходите. Что же до снежков… Я бы Тамира тоже высек. Он скоро спустится в подземелья. А того, что он там увидит, врагу иной не пожелает. Потому дурь детскую из него уже сейчас вытравливать надо. Иначе сгорит.

И снова девушка вскинулась, снова глаза вспыхнули яростью:

– Мы учимся! Всякий урок твердим! Работу любую делаем, отчего нельзя нам просто… жить? Хоть праздник какой? Хоть веселье? Что все злые тут, как волки?

Наставник спокойно выслушал эту яростную речь и ответил: