Жорж - иномирец. Книга 2

Прежде, чем он начал напрягать мышцы, готовясь к плохому, я резко дернул его, как канат, чтобы он пошел волной. Раздался хруст позвонков и тонкий писк.

— Ай!

— Антош? Помогло? — Спросил я, надеясь, что не окончательно прикончил друга.

Змей напугал меня, не ответив ничего. Он неподвижно лежал на серой постели, ровный, как стрела.

— Жорж. — Ляля взяла меня за руку. — Что с ним?

— Не знаю. Для трупного окоченения еще рано.

Неожиданно змей зашевелился, закрутил шеей. Он свернулся пирамидкой, сияя счастливым взглядом на ее вершине.

— Позвонки встали на свое место. — Радостно сообщил он. — Жорж, будь у меня такое право, я бы вручил тебе диплом иномирского массажиста.

— Да зачем нам дипломы, кем мы себя считаем, те мы и есть. Сегодня массажист, а завтра хирург.

— Нет уж, ребята, давайте обойдемся без хирургии, лучше проявлять осторожность, чем потом штопать друг друга. — Рассмеялась Ляля.

Раздались быстро приближающиеся шаги. В комнату вошел циклоп.

— Хулиганить плохо. — Он вытащил нас с Лялей из кровати змея, как настоящих младенцев и вернул на место.

— Картинки смотреть. — Сообщил он. — Хорошо смотреть.

Мне подумалось, что мы попали в ловушку тронувшегося умом папаши, потерявшего ребенка. Откуда у него детские кроватки и обстановка, как в детской спальне, с поправкой, конечно, на циклопический размах. Возможно, циклоп не смог принять смерть детей и создал эту ловушку, в которой нянчился со всеми, кто в нее попадал. В этом предположении сквозила надежда на то, что фатальный исход от истощения фантазии нам не грозит.

— Смотреть. — Циклоп сунул мне в кроватку картину с непонятной мазней. Почти с такой же мазней он раздал картины в руки Ляли и немного помучавшись, прислонил к спинке картинку для змея. — Хорошо смотреть и сказать, что видеть.

Кажется, неугомонный папаша желал проверить наше воображение по методу Роршарха, чтобы мы разглядели в абстрактных кляксах что-то знакомое.

— Ребята, я понял, это психологический тест. — Подтвердил мои предположения Антош.

— Может, скажем ему, что связываться с нами намного дороже, чем ему кажется. — Предложила Ляля.

— Не надо его злить, пока не проверим, что сами можем в этой аномалии. — Уместно посчитал я.

— Не злить, смотреть и сказать, что видеть. — Голос циклопа стал настойчивее.

— Видите, папа злится.

Я попытался просканировать пространство, чтобы понять, возможно ли сбежать отсюда. И тут же получил затрещину, влепившую меня в спинку кровати.

— Картинку смотреть! — Громко, как тепловозный гудок, пробасил циклоп.

Мои друзья испуганно уставились на меня.

— Все нормально. — Корячась и охая, поднялся я на ноги. Голове моей досталось, как следует, она кружилась, видимо, я получил сотрясение. — Смотреть, я понял.

— Смотреть. Хорошо. Кто не смотреть, плохо. Лучше всех смотреть — хорошо.

— Как понять, лучше всех смотреть? — Испуганно спросила Ляля. — Таращиться сильнее?

— Я думаю, кто будет выдавать больше вариантов ответов. — Предположил змей.

— Много ответов. — Закивал головой циклоп.

— Психолог одноглазый. — Зло прошептал я. — Антош, он чует, когда мы пытаемся включить воображение. Не пытайся найти выход, пока он рядом.

Циклоп навис надо мной, буравя единственным глазом.

— Понимать, смотреть. — Я уставился на холст, картинка на котором медленно вращалась.

— Убежать — смерть. — Доходчиво пояснил циклоп. — Смотреть — радость.

— Как бы сейчас нам помог дефибриллятор. — Вздохнул я. — Чтоб тебя разорвало.

Рисунок, что всучил мне одноглазый маньяк, как раз напомнил кучку внутренних органов. Антош меня опередил.

— Мне это напоминает свадебный ритуал. — Произнес он. — В брачный период.

Неужели у них до сих пор этот обряд таким и остался.

— В дикой природе. — Добавил змей.

Циклоп протянул к змею ручищу, заставив того втянуться и мягко погладил его по голове.

— Червь хорошо смотреть. Хороший червь.

Несмотря на свою контузию, мне стало смешно. Однако циклопа разозлило мое поведение. Кажется, он уже занес меня в свои нелюбимчики, и стало быть, я был первым в списке на выбывание. Надо мной зависла огромная лапа и совсем не для того, чтобы погладить.

— Кишки! — Крикнул я на упреждение. — Я вижу кишки и другие внутренние органы.

Коричневая мозолистая ладонь зависла надо мной в одном сантиметре. Мои позвонки не выдержали бы ее удара.

— Хорошо, два глаза смотреть, как один. Смотреть еще.

Циклоп повернулся к Ляле, взволнованно разглядывающей каракули на своем рисунке.

— Шерстяная варежка плохо смотреть.

— Я хорошо смотреть, я уже разглядела, тут нарисовано… ммм, да что же тут нарисовано… — Кошка тоненько заскулила. — Это похоже на ночной лес под светом звезд. Так же ничего не видно, только очертания.

— Еще смотреть. Другое смотреть.

Циклоп поменял нам картинки, хотя мог и не делать этого. На них на всех был нарисован схожий рисунок, детские «каля-баля».

— Утро в сосновом лесу! — Ответил я не глядя.

И оказался не прав. Циклоп взревел.

— Врать! Нельзя! Врать — смерть!

Я готов был вырваться из этого мира в одиночку, испугавшись ярости одноглазого. Чтобы не получить по голове я упал на дно кроватки и свернулся калачиком. Удара так и не последовало.