Жорж - иномирец (СИ)

            - Конечно, а мне потом вся деревня будет пенять, что я вора отпустил. На тебя знаешь уже сколько охотятся? Скажи, это ты у соседа лошадь увел? – Старик понизил голос.

            Я догадался, что он одобряет этот поступок.

            - Нет. Я у вас впервые.

            - Конечно, а то ты признаешься? Участковый из тебя душу вытрясет. А в городе так вообще и почки отобьют, и печень, и морду так подрихтуют, мама родная не узнает.

            Глядя на старика, который, впрочем, по внешнему виду еще не дотянул до этого возраста, я предположил, что это не мой мир. Не носили у нас такие белые сорочки, похожие на ночное белье, с расшитыми отворотами на одну сторону. Не производила наша промышленность таких сапог с загнутыми острыми носами. Да и ружье имело слишком затейливый курок.

            С задов послышался шум.

            - Митрич, я здесь. – Крикнул старик.

            В сеновал ворвался еще более коренастый краснолицый мужчина,  с еще более роскошными усами, в зеленых штанах с красными широкими лампасами, с пистолетом в руке и шашкой на боку.

            - Вот он, конокрад, поймал с поличным. – Старик был горд собой.

            Участковый вытер пот с лица и махнул пистолетом.

            - Руки за голову. Спасибо, Степыч, не медаль, так благодарность тебе обеспечена.

            - Рад стараться. – Ответил старик.

            - Шевелись, давай, ворюга. Прифраерился, штанишки напялил какие-то бабские, тьфу, мерзость.

            - Это обыкновенные джинсы.

            - Джинсы? – Переспросил участковый. – Я в ваших модах ничего не понимаю. Шевелись, рожа.

            Меня повели по деревенской улице, как пленного фашиста. Народ застрял крупными, как на подбор, лицами, промеж штакетин. Детвора что-то кричала нам вслед, но мой конвоир солидно молчал. В уме ему, наверняка, уже грезились штаны с еще более широкими лампасами, медаль и повышение по службе.

            Участковый завел меня во двор. Я догадался, что эта усадьба принадлежит ему. У служителя порядка имелся большой яблоневый сад. Вдоль дорожки, идущей от ворот к дому рос виноград, накрывающей ее на манер беседки. Еще зеленые грозди неспелого винограда свисали вниз.

            - Шевелись. – Приказал участковый.

            - Да шевелюсь я.

            Меня заботила судьба Ляли и Антоша. Как бы и их не замели. Хотя, змей мог сбежать вместе с кошкой в любой мир. В таком случае, мы больше никогда не пересечемся. От этой мысли стало грустно. Я успел прикипеть к этим двум иномирцам.

            К деревянному дому участкового притулился новострой, небольшое кирпичное помещение с зарешеченными окнами. Я решил, что это местное СИЗО.

            - Туда, живее! – Показал участковый на СИЗО.

            - Иду я, иду.

            Внутри обстановка оказалось довольно примитивной. Клетка на две персоны максимум и стол со стулом, для протоколирования допроса. Участковый впихнул меня внутрь клетки, закрыл ее с лязгом и навесил замок. Ключ повесил себе на шею.

            - Какой-то ты тщедушный? Болел в детстве?

            Конечно, напротив него я был раза в два меньше, но только в окружности тела, ростом мы были примерно одинаковым.

            - Как все, не больше и не меньше. Ветрянка, ангина, ОРЗ и так далее. На ночь не ем просто.

            - На ночь он не ест. – Усмехнулся участковый. – А когда есть тогда, с утра? Врачи рекомендуют есть на ночь, чтобы жирок завязывался. А, ну у тебя другие приоритеты, ты поди еще и в форточки лазишь?

            - Я не вор.

            - А кто ты? Гобин Руд? Забрал у богатых и раздал бедным?

            - Я никому ничего не раздаю. Обстоятельства моего появления на сеновале этого человека настолько фантастические, что вы не станете их протоколировать, потому что меня сочтут сумасшедшим и вас тоже.

            - А меня-то за что?

            - За то, что протоколировали.

            - Что ты несешь, гад?

            Участковый достал из-под стола пишущую машинку, вставил в нее лист бумаги и посмотрел на меня.

            - Имя.

            - А? Имя. Жорж – иномирец.

            - Морж женомерец?

            - Нет. Жорж…, иномирец.

            - Житомирец?

            - Нет.

            - Морж – жидомерец.

            - Нет.

            - Жиромерец? Жопомерец?

            - Дайте мне бумажку я сам напишу.

            - Не положено.

            - А так мы не договоримся. Вы плохо воспринимаете на слух.

            - Нормально я воспринимаю, но только человеческие клички, а не то, что ты пытаешься мне тут преподнести. Морж – инженерец?

            - Кхм, да.

            - Ну, вот, я так сразу и сказал. Давай чистосердечное, срок скостишь. С какого года воруешь и какие эпизоды на тебе есть.

            - Значит так, ворую я уже десять лет. Начал пацаном, с напарником по кличке Енот Полоскун…

            Глаза у участкового загорелись. Он строчил на машинке, как опытная секретарша.

            - И что, в Марьинке тоже ты коней свел.

            - Тоже я.

            Мне было смешно наблюдать, как этот Эркюль Пуаро светился от счастья. Отвечая на его вопросы, когда удачно, а когда невпопад, я рассматривал незатейливую обстановку помещения. И вот мой взгляд упал на карту, висящую за участковым. Карта была выполнена довольно блекло, на желтой бумаге, и почти не контрастировала со стеной, на которой висела. А привлекло меня в ней название. На ней было написано почти кириллицей «Карта Украины»