Жорж Милославский. Угнетатель 4 (СИ)

Пока мы обменивались любезностями, я легко и изящно, мой визави из последних сил, демонстрируя стойкость и силу духа, мои парни развели нормальный костер и организовали что-то навроде пикника. Вы бы видели, как найденыши не смотрели на еду, пока её раскладывали. Особенно барон. Да уж, сильны бродяги! Пикник у нас состоял из кулеша с сыром и солониной для матросни и жареной над углями курочки для меня. Ну и для барона, как моего гостя. Пока она готовилась, мы попивали разбавленное вино. Не мерсальское, а какую-то дешёвку, разбавленную водой. Нормального я на корабле не нашел. Терпкое, кислое вино было той еще гадостью, так что от воды его вкус ничего не потерял. Для моряков вода с вином обычное дело, тут какая-никакая профилактика кишечных заболеваний, и от цинги спасение — в вине есть витамины.

Кто бы мне сказал, что сейчас в качестве консервов длительного хранения на корабли берут кур и овец — не поверил бы. Но если подумать головой — то вполне логичный ход. Зерно, крупы всякие — так и так на корабле всё это в наличии, а клетки с курами не так уж много места занимают, так эти птицы еще и несутся в пути! Вони, конечно, это добавляет, но, к нашему счастью, живность содержалась не в трюме, а на палубе. Видать, её прошлым хозяевам корабля было жальче, чем рабов.

Очень верной была мысль взять на берег курёнка. Вполне по-графски я в этот раз откушал, заодно на барона впечатление произвёл своими манерами и закидонами. Северная Марка, насколько я помню, находится где-то в районе Германии моего мира. Точнее не скажу. И представляет из себя достаточно небольшое королевство. Впрочем, Мерсалия тоже невелика по меркам одного попаданца. Что вы хотите, Средние века, раздробленность, всякие Арагорны, Окситании, Бургундии на месте страны лягушатников. У швабов в их землях еще больше герцогств, королевств и прочих маркизатов. Включая курфюршества, чтоб язык не сломался от такого слова. Это творилось в истории моего мира, в этом мире всё примерно также, только названия другие. И да, в отличие от моего, в этом нет республик и вольных городов. Магия рулит, без неё простолюдинам не помогут никакие деньги удержать землю от желания аристократов защитить и приумножить.

Под разбодяженное винишко и закуску барон поведал, как дошел он до жизни такой. Как налетели на мель ночью, не разглядев в шторм этот остров, как части команды повезло быть выкинутыми на берег. Как голодные они смотрели на разбитый свой корабль в полосе прибоя. Как двое пытались до него доплыть вплавь и утонули на глазах у остальных. Чего у жертв кораблекрушения было в достатке, так это воды. Водой остров их снабжал исправно. А из еды почти голяк, выражаясь по-простому. Пробавлялись собирательством, даже крабов в пищу не догадались пустить.

Увиденное мной дерево какао их тоже не возбудило. Никто тут пока не в курсе, как это можно употреблять в пищу. Это упущение я прямо тут же бросился исправлять. Котелок был освобожден от остатков пищи и вымыт, в него помещены вышелушенные из плода очищенные от мякоти зрелые зерна, а потом я самолично их поджарил на огне. И сам же начал жевать, дозволяя остальным попробовать это лакомство. Без сахара и молока, зато свежайший продукт, полный целебного какао-масла понравился не только мне. Кто-то даже ляпнул, что эти орехи вкуснее желудей. Я чуть не подавился от возмущения — как такое можно сравнивать! Вот вы пробовали жареные желуди? Да их есть невозможно, такая горечь! Только с голодухи и можно жрать. А тут какао, зёрна богов. Я не я буду, если мы уплывем, не обобрав все зрелые початки, или как они зовутся. Блин, и почему еще никто не догадался везти какао в Мерсалию? И кофе тоже, кстати. По кофе я скучаю почти так же сильно, как по туалетной бумаге. Ту вроде приловчился заменять тканью, а вот кофе заменить нечем. Пробовал в своём замке варить желудевый кофе, ячменный — всё не то, фигня полная.

Когда наш голод был утолён, а голод ван Шелла и его спутников перестал диктовать им свою волю, разговор продолжился. Небось нелегко вести светскую беседу у костра, когда не ел несколько дней. Барон мне понравился своей выдержкой, чувствуется старая кровь и закалка десятка поколений аристократии. Я не такой, я умнее.

— Граф, вы уже пробовали эти ваши какао-бобы? Я видел, с какой уверенностью вы выбирали зрелый плод и потрошили его.

— Да уж, попутешествовать довелось. Я хоть и молод, но видел разные земли.

— Это точно, для графа вы очень молоды. Наверняка у вас могущественный покровитель, раз вы, оставаясь виконтом дер Пристом, получили титул графа. О роде графов дер Прист слышать доводилось, а про дер Долинолов ничего не слышал. — Ишь ты, как меня элегантно обозвал барон, и не подкопаешься, не обвинишь в неверии и намеренном оскорблении.

— Барон, я и сам понимаю, что стать графом в двадцать лет большая удача. — Ага, этот Пеле явно не предполагал, что моему телу всего двадцать, судя по его лицу. — Но дело в том, что титул мне никто не давал. Король Мерсалии Якоб Третий его признал, а это не одно и то же.