Жорж

Остается капитан Дюперре, командующий «Беллоной». Уже тогда это был один из самых храбрых и искусных офицеров нашего флота. Он подходит в свою очередь, держась ближе к острову Прохода, чем остальные корабли; потом стоящие борт о борт суда извергают огонь в упор, обмениваясь смертью на расстоянии пистолетного выстрела. Корабли форсируют проход, и четыре судна оказываются в гавани: они соединяются близ острова Цапель и бросают якорь между островом Обезьян и мысом Колонии.

Капитан Дюперре тотчас же связывается с городом и узнает, что остров Бурбон взят, однако неприятель, несмотря на попытки захватить Иль-де-Франс, смог овладеть только островом Прохода. Тотчас к храброму генералу Декану, губернатору острова, направляют курьера, чтобы сообщить ему о том, что в Большой порт прибыли четыре французских корабля: «Виктор», «Минерва», «Цейлон» и «Беллона». Генерал Декан получает эти сведения 21-го, в полдень, и передает их капитану Гамелену, который тут же дает находящимся под его командованием судам приказ сниматься с якоря, сухопутным путем посылает капитану Дюперре подкрепление и предупреждает, что сделает все возможное, чтобы прийти на помощь, так как тому, по-видимому, угрожают превосходящие силы неприятеля.

В самом деле, 21-го, в четыре часа утра, пытаясь стать на якорь в устье Черной реки, «Уиндгэм» был захвачен английским фрегатом «Сириус». Командовавший этим фрегатом капитан Пим узнал, что четыре французских судна под командованием капитана Дюперре вошли в Большой порт, где их задерживает ветер; он отдает приказ капитанам «Волшебницы» и «Ифигении», и все три фрегата немедленно пускаются в путь. «Сириус» движется к Большому порту под ветром, а два других фрегата, гонимые ветром, направляются туда же.

Капитан Гамелен наблюдает эти маневры; сопоставив их с переданными ему новыми сведениями, он предполагает, что капитан Дюперре будет атакован. Поэтому он сам спешит сняться с якоря, но, несмотря на все усилия, к выходу оказывается готов лишь 22-го утром. Три английских фрегата опережают его на три часа, и ветер, дующий с юго-востока, усиливаясь с каждой минутой, еще усугубляет трудности, испытываемые капитаном на пути к Большому порту.

Двадцать первого вечером генерал Декан садится на коня и в пять часов утра прибывает в Маэбур вместе с самыми знатными колонистами и теми их неграми, на кого можно положиться. Хозяева и рабы вооружены ружьями, и если англичане высадят десант, каждый островитянин сможет сделать пятьдесят выстрелов. Генерал Декан немедленно встречается с капитаном Дюперре.

В полдень английский фрегат «Сириус», шедший с подветренной стороны острова и, следовательно, испытывавший меньше трудностей, чем два других фрегата, появляется у начала прохода и соединяется с трехмачтовым судном, стоящим на якоре у форта, — фрегатом «Нереида» под командованием капитана Уилоуби. Эти два корабля, словно собираясь атаковать французскую флотилию, движутся на нас, следуя тем же курсом, которым идем мы. Но, слишком приблизившись к берегу, «Сириус» сел на мель и его экипаж потратил целый день, чтобы сняться с нее.

Ночью прибыло подкрепление — матросы, посланные капитаном Гамеленом; их размещают на четырех французских кораблях, где оказалось почти тысяча четыреста матросов и сто сорок две пушки. Едва ли не сразу после их размещения капитан Дюперре посадил на мель свою флотилию; таким образом, каждый корабль подставил врагу один борт и лишь половина судовых пушек вскоре примет участие в готовящемся кровавом празднестве.

В два часа пополудни фрегаты «Волшебница» и «Ифигения» появляются у начала прохода, соединяются с «Сириусом» и «Нереидой» и все четыре корабля идут против нас. Два из них сели на мель, два стали на якорь, имея в общей сложности тысячу семьсот матросов и двести пушек.

Наступает торжественный и напряженный момент, когда десять тысяч зрителей, расположившихся на холмах, увидели, как четыре вражеских фрегата приближаются, даже не поднимая парусов, только благодаря слабому напору ветра, дующего в снасти; численное превосходство позволяет им чувствовать себя уверенно, и они выстроились на расстоянии менее половины пушечного выстрела от французской флотилии, в свою очередь подставив неприятелю один борт; как и мы, сев на мель, они заранее отрезали себе путь к отступлению.

Началась борьба не на жизнь, а на смерть: львы и леопарды схватились и принялись терзать друг друга бронзовыми клыками и ревом огня.

Наши моряки, менее терпеливые, чем французские гвардейцы при Фонтенуа, первыми подают сигнал к битве. У бортов четырех кораблей, на носу которых развевались трехцветные флаги, появляется полоса дыма, в то же время раздается рев семидесяти пушек и ураган огня обрушивается на английскую флотилию.