Жозеф Бальзамо. Том 2

Фриц подъехал к Бальзамо.

Тот писал при свете фонаря, горевшего здесь всю ночь заботами служителей зла, которые вершили под покровом тьмы свои фискальные предприятия.

— Поезжай в Париж, — сказал Бальзамо, — и передай эту записку в собственные руки госпоже Дюбарри, где бы она ни была; на это тебе дается полчаса, а затем возвращайся на улицу Сен-Клод и жди госпожу Лоренцу: она непременно должна вернуться домой. Впустишь ее, не говоря ни слова и не чиня ей ни малейшего неудовольствия; теперь ступай и помни, что должен исполнить мое поручение за полчаса.

— Слушаюсь, — отвечал Фриц. — Все будет исполнено.

С этими словами он пришпорил Султана, стегнул его хлыстом, и конь, изумленный непривычной строгостью, с жалобным храпом рванул в галоп.

Что до Бальзамо, то он, мало-помалу приходя в себя, пустился по дороге, ведущей в Париж, и, когда спустя три четверти часа въехал в город, лицо у него было отдохнувшее, а взгляд спокойный, вернее, задумчивый.

Бальзамо был прав: как ни спешил Джерид, проворный сын пустыни, а все же он не поспевал, и только воля Бальзамо могла сравняться скоростью с Лоренцей, ускользнувшей из заточения.

От улицы Сен-Клод она пошла к бульвару и, свернув направо, вскоре завидела стены Бастилии; но Лоренца, вечно сидевшая взаперти, не знала Парижа; к тому же первой ее целью было убежать подальше от проклятого дома, который был для нее тюремной камерой; мщение она отложила на потом.

Итак, она углубилась в Сент-Антуанское предместье, не помня себя от волнения и спешки, как вдруг к ней приблизился молодой человек, который уже несколько минут шел за нею, удивленно на нее поглядывая.

В самом деле, Лоренца, итальянка из римского пригорода, чуть не всю жизнь провела в исключительных условиях, не имея понятия об общепринятых правилах моды, нарядах и обычаях своего времени; по платью ее можно было принять скорее за жительницу Востока, нежели за европейку: на ней всегда были роскошные, свободные одеяния, и она весьма мало походила на тех очаровательных затянутых куколок с осиными талиями и удлиненными корсажами, в облаке шелка и муслина, под которым почти невозможно было отыскать девичий стан, поскольку мода повелевала им казаться эфирными созданиями.

Поэтому из всего, что составляло наряд француженки в ту пору, Лоренца сохранила, а вернее позаимствовала только туфельки на каблуках в два пальца вышиной, немыслимую обувь, выставлявшую напоказ изгиб ноги и изящество лодыжек; однако в эти не слишком мифологические времена Аретузам, обутым в такие туфельки, не так-то легко было убежать от преследовавших их Алфеев[85].

Итак, Алфей, преследовавший нашу Аретузу, с легкостью догнал ее; под ее атласными и кружевными юбками он разглядел дивные ножки; под мантильей, которую она накинула на голову и обернула вокруг шеи, — ненапудренные волосы и глаза, сверкающие необычным огнем; он решил, что Лоренца перерядилась не то для маскарада, не то для любовного свидания и, не найдя фиакра, пешком торопится в какой-нибудь уединенный домик в предместье, где ее ждет воздыхатель.

Итак, он нагнал Лоренцу, пошел рядом с ней и, сняв шляпу, произнес:

— Боже мой, сударыня, в таких туфельках вы далеко не уйдете. Не угодно ли опереться на мою руку, покуда мы не отыщем экипаж, а затем я провожу вас, куда вам будет угодно.

Лоренца порывисто обернулась, смерила глубоким взглядом черных глаз человека, сделавшего ей предложение, которое многие женщины сочли бы дерзостью, и, остановившись, ответила:

— Да, я согласна.

Молодой человек галантно подставил ей руку.

— Куда мы направимся, сударыня? — осведомился он.

— В дом начальника полиции.

Молодой человек вздрогнул.

— К господину де Сартину? — переспросил он.

— Я не знаю, как его зовут; возможно, его имя господин де Сартин, но я желаю видеть начальника полиции.

Молодой человек призадумался.

Ему почудилось нечто подозрительное в этой женщине, одетой по-восточному, которая в восемь часов вечера бежит по парижским улицам со шкатулкой в руках и спрашивает, где расположен дом начальника полиции, а сама идет в противоположном направлении.

— Ах, черт побери! — воскликнул он. — Дом господина начальника полиции совсем в другой стороне.

— Где же?

— В Сен-Жерменском предместье.

— А как добраться до Сен-Жерменского предместья?

— Вам сюда, — отвечал молодой человек по-прежнему вежливо, но куда холоднее, — и, если вам угодно, первая же карета, которая нам встретится…

— Да-да, мне нужна карета, ваша правда.

Молодой человек довел Лоренцу до бульвара и подозвал фиакр, ехавший им навстречу.

— Куда вас отвезти, сударыня? — спросил кучер.

— В дом господина де Сартина, — отвечал молодой человек.

Его вежливости или, вернее, удивления еще достало на то, чтобы распахнуть перед дамой дверцу, затем он поклонился Лоренце, помог ей сесть в карету и посмотрел ей вслед, как смотрят вслед сновидению.

Кучер, исполненный трепета перед грозным именем, хлестнул лошадей и отправился, куда было велено.

Когда Лоренца пересекла Королевскую площадь, погруженная в магнетический сон Андреа увидела ее и рассказала о ней Бальзамо.