Жозефина

Уже видно, как организуется круг льстецов, который можно было бы уже назвать консульским двором. Возродятся идеи и мода прошлого. Многие из республиканских нововведений продлятся не дольше, чем новый календарь. Возрождается общество, казавшееся умершим. Мадам Бонапарт вновь становится той, какой она была не внешне, а в глубине, дамой старого режима. Тюильри не так уж далеко от Сен-Жерменского предместья.

Но с приходом всевозможных успехов, богатств, величия Жозефина не без волнения будет вспоминать свою жизнь при Республике. Тогда она была молодой, а никакие сокровища и богатства не заменят молодости. Тогда у нее была надежда. А разве она не соблазнительнее реальности? Тогда она была красива. А разве для женщины не красота — настоящая империя? Тогда она была любима своим супругом и ей не нужно было блеска трона, чтобы казаться милой ему. В простом муслиновом платье и с цветами в волосах она была ему желанней, чем в платье для коронации, в этом волочащемся по земле платье из серебристой парчи, усеянной розовыми пчелами, и в сверкающей камнями короне. Не было у нее ни конюшни, ни камергеров, ни придворных дам. Но молодость украшала ее лучше, чем диадема.

Несомненно, императрица и королева Жозефина сожалела о том времени, когда в лоне республиканского общества у нее не было другого имени, кроме гражданки Бонапарт.

ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ

Любезный читатель, ты познакомился с одним из периодов, возможно, самым счастливым в жизни первой жены Наполеона Бонапарта.

Мари Жозеф Роз — Жозефиной ее начнут называть с легкой руки Наполеона — пришла в мир под синим небом тропиков, на самом прелестном и живописном среди Малых Антильских островов. Ее родиной стал городок Труазиле на Мартинике, где отец Жозеф Гаспар Таше де ла Пажери пребывал в должности капитана гавани. Кроме того, он был владельцем нескольких кофейных и чайных плантаций. Жозеф Гаспар родился в Карбе на Мартинике в 1735 году в семье, принадлежавшей к старшей ветви старинного французского дворянского рода, младшая ветвь которого оставалась во Франции. Мать девочки Розе Клер де Верже де Саннуа тоже происходила из старинной и уважаемой французской семьи, переселившейся на Мартинику. Она родилась в 1736 году и умерла в 1807 году в Труазиле.

В Мари Роз французский дух соединился со знойным темпераментом тропиков, и в результате возник прелестный тип креолки, своеобразный и привлекательный. Обворожительная грация гибкого тела, матовый цвет лица, прекрасные, мечтательные синие глаза, обрамленные длинными ресницами, темные с красноватым отливом волосы, непокорными локонами обрамлявшие ее продолговатое лицо, и нежный, мелодичный голос — все это безудержно влекло к ней. Сам Наполеон признавался: «Я выигрываю сражения, а Жозефина завоевывает сердца». Не являя собой образец красавицы, эта женщина, полная неизъяснимого очарования, действовала как магнит. Нельзя было оторваться от подвижного миловидного лица, которое столь непосредственно выражало как радость, так и горе. Глаза Мари Роз одновременно таили в себе кротость, преданность, задумчивость, чувственность и страстность. Казалось, все в ней, даже легкомысленность и кокетство, представало в полной гармонии. Ни одного изъяна, кроме разве некрасивых зубов. Но и этот недостаток она умела ловко скрывать, улыбаясь так, что никому и в голову бы ни пришло обратить внимание на сомкнутые губы.

Ее образование соответствовало обычному для всякой креолки воспитанию: ее научили читать и писать, танцевать и немного петь. На Мартинике и не требовалось большего от молодой девушки. Позднее ее невежество могло бы очень вредить ей, если бы она с присущей ей находчивостью не умела направлять разговор на знакомые предметы или же молчать, как только ей грозила опасность конфуза вследствие незнания.

В 1779 году Мари Роз приехала в Париж, выданная на шестнадцатом году ее жизни за девятнадцатилетнего виконта Александра Богарне, тоже уроженца острова Мартиники заботами опытной в этих делах ее тетки мадам Реноден, жившей в то время открыто с маркизом Богарне, отцом виконта. Александр был тщеславным, расточительным и капризным, настоящим прожигателем жизни и баловнем фривольного придворного общества.