Жозефина. Книга первая. Виконтесса, гражданка, генеральша

Тем не менее эти письма радуют маленькую креолку, единственное развлечение которой — песни Эфеми. Мулатка поет Мари Розе, и тамошние названия, равно как креольское наречие, откуда изгнаны все «р», это отрадное сердцу «pale keole» пробуждает в молодой женщине воспоминания о былых прогулках, когда она ходила купаться на речку Крок-Сури или на мыс Индейского леса, называемый также мысом Розы. В Париже она не знает никого, кроме окрестных лавочников и владельцев модных лавок, куда ходит с теткой. Уход за г-ном де Ла Пажри, продолжающим хворать, отправка и получение писем — вот и все, что может скрасить ее невыразимую скуку.

Однако Александр подозревает, что письма, посылаемые ему Розой, вдохновлены его теткой. Новое письмо жены открывает ему глаза. «Я почувствовал обаяние вашего слога», — пишет он г-же де Реноден. Та интересуется, продолжать ли ей подсказывать племяннице ее письма. «Конечно, нет, — восклицает Александр. — Будучи уверен, что она одна водила пером, я получу больше удовольствия от лестных слов, которые она мне пишет, и удостоверюсь, что она почерпнула их в своем сердце. Что касается построения фраз, что мне за дело до их правильности? К тому же, судя по ее последнему письму, она делает значительные успехи и может без краски стыда писать кому угодно».

Полк Александра покидает Бретань — его переводят в гарнизон Вердена, и Роза счастлива снова видеть своего щеголя-мужа в мрачном особняке на улице Тевно, тем более счастлива, что Александр оставляет там ощутимый след: через несколько недель после отъезда мужа Роза замечает, что ждет ребенка.

Однако после этого просвета тучи вновь затягивают семейный небосклон. Александр не делает ровно ничего для того, чтобы вернуться на улицу Тевно. Он предпочитает проводить свободные минуты в обществе покоренных им женщин в гостиных окрестных замков, выставляя там напоказ свое тщеславие. По словам — и вполне справедливым — будущей Жозефины, его «рассеянный образ жизни и отчуждение от дома» постоянно дают ей, «злополучной супруге», повод жаловаться. И она не перестает это делать. «К несчастью, — объясняет она позднее, — ее пени не встретили в мужнем сердце того отклика, на который она рассчитывала».

Г-жа де Реноден жалеет племянницу. Она поручает неподражаемому Патриколю осторожно упрекнуть своего бывшего воспитанника. Педант подчиняется, и Александр отвечает наставнику, что первоначально он надеялся счастливо зажить с женой и «приступить к ее воспитанию», дабы «исправить последствия пятнадцати первых лет жизни, когда ею толком не занимались». Но проявленное Розой «нежелание учиться» убедило его, что он лишь «теряет время».

«Тогда, — поясняет он, — я решил отказаться от своего плана и перепоручить воспитание моей жены тому, кто захочет им заняться. Вместо того чтобы проводить большую часть времени дома с особой, которой нечего мне сказать, я выхожу в свет гораздо чаще, чем собирался, и отчасти зажил прежней холостяцкой жизнью. Я воображал, — продолжал он, — что, если моя жена действительно питает ко мне дружбу, она постарается привлечь меня и приобрести достоинства, которые я ценю и которые способны меня удержать». Увы, произошло нечто совсем противоположное! «Особа, которой нечего ему сказать», отказалась «обратиться к образованию и развитию своих талантов; она дала волю ревности и приобрела все недостатки, проистекающие из этой пагубной страсти. Вот как обстоят нынче дела, — заключает Александр. — Она хочет, чтобы в свете я занимался исключительно ею; она хочет знать, что я говорю, делаю, пишу и т. д., и не заботится о том, как найти верные способы достичь этой цели».

Патриколь, передавая объяснение Александра, советует г-же де Реноден «познакомить племянницу с нашей литературой, заставив ее читать и читая ей наших лучших поэтов». Г-жа де Реноден поступит очень разумно, — добавил он, — «обогатив ее память самыми примечательными отрывками наших театральных произведений». Поскольку г-н де Ла Пажри все еще во Франции, он тоже, вероятно, мог бы взяться за дело и научить дочь правописанию и географии. Почтенный Патриколь обещает найти по возвращении в Париж кого-нибудь, «кто будет всю зиму направлять г-жу виконтессу в ее занятиях». У Александра, конечно, нежное сердце, но от него нельзя требовать привязанности к женщине, не способной украсить своими достоинствами «долгие перерывы между проявлениями страсти».

Бред какой-то!

Короче, пусть Роза выучит грамматику, усвоит начатки географии, и муж, перестав ей изменять, будет у ее ног! Патриколь пользуется случаем, чтобы поморализировать на свой архипедантический лад: по его мнению, супруга должна стараться внушать скорее дружбу, нежели любовь.