Жозефина. Книга вторая. Императрица, королева, герцогиня

Если мы хотим по возможности полно понять характер Жозефины, образ ее мыслей и поведения, мы должны обратиться к особенностям атмосферы эпохи, которые при поверхностном взгляде на них могут показаться почти парадоксальными. В самом деле: с одной стороны, характерный для периода Директории «разгул страстей», о котором уже упоминалось, продолжался и в годы Империи, а двор Наполеона, особенно тогда, когда самого императора не было в Париже, откровенным распутством почти не уступал временам Регентства. С другой стороны, в стиле жизни светского общества в конце XVIII — начале XIX в. было заметно то, что в литературе и искусстве позже получило название романтизма, та искусственная «возвышенность» мысли и речи, которая шла одновременно и от классического искусства и от обращения к «простой», «естественной» жизни, к природе, навеянного Руссо. Мало-мальски образованные люди в письмах друг другу весьма часто изъяснялись «возвышенным» и «красивым» слогом; не была в этом отношении исключением и переписка Наполеона с Жозефиной. «Я просыпаюсь, весь полон тобой. Твой портрет и воспоминания о вчерашнем упоительном вечере не дают покоя моим чувствам. Как вы действуете на мое сердце, нежная и несравненная Жозефина!.. Моя душа разрывается от боли, и для вашего друга нигде нет покоя». Это Писал человек, способный, по его собственному признанию, спокойно принести в жертву все той же «государственной необходимости» десятки тысяч людей, но таков был стиль времени.

Сделанный в 1805 г. Пьером Полем Прюдоном и ныне хранящийся в Лувре портрет Жозефины тоже овеян своеобразной романтической дымкой, которую, кстати сказать, не следует напрямую сближать с определенным направлением в литературе. На картине Прюдона Жозефина изображена сидящей в задумчивой меланхолической позе на скале под большим деревом, выписанным в манере, чем-то предвосхищающей пейзажи барбизонцев. На ней — белое платье, перевязанное по тогдашней моде высоко под грудью желтой лентой; особую ноту в пейзаж вносит красная ткань драпировки.

Совсем иначе показана Жозефина на самой, пожалуй, знаменитой картине Жана Луи Давида «Коронация Наполеона», выполненной в 1805–1807 гг. Так оказалось, что как бы организующим центром картины стал не Наполеон, собирающийся возложить корону на смиренно склоненную голову императрицы, а Жозефина. Художник с необыкновенным мастерством сумел передать великолепие и торжественность церемонии и вместе с тем очень точно воспроизвел на полотне портреты многих исторических персонажей. Помимо папы Пия VII, здесь легко узнаваемы, например, Талейран, Мюрат и другие маршалы, поддерживающие роскошный плащ Жозефины, графиня Ларошфуко и г-жа Лавалет, сам художник и даже мать Наполеона, в действительности не присутствовавшая на церемонии.

«Государственная необходимость», а точнее, желание Наполеона иметь прямого наследника привели императора, как мы знаем, к разводу с Жозефиной, которая после описанной многими историками трагикомической сцены окончательного объяснения между супругами удалилась в Мальмезон. Расположенную в 1 б км от Парижа усадьбу в небольшом селении на берегу Сены Жозефина приобрела еще в 1799 г. и постепенно расширяла ее за счет соседних участков земли. В 1904 г. небольшой дворец с окружающим его парком был передан его последним владельцем государству, учредившему здесь исторический музей. И сегодня любознательный турист может попасть сюда даже по протянувшейся от Парижа до Сен-Жермен-ан-Ле скоростной линии метро, но при этом утратит что-то от присутствующего в Мальмезоне очарования старины.

В парке сохранились старые деревья, в тени которых, быть может, когда-то сидела его хозяйка, и пруд, но плавающие в нем лебеди, надо думать, — не потомки тех гордых птиц, на которых «охотился» Наполеон. Да это и не важно. Зато в самом дворце сохранилось многое от того времени, когда им владела Жозефина. Вот зал Совета в виде шатра с вделанными в стену копьями, кабинет Наполеона с книгами его библиотеки; вот музыкальный салон с инструментами, принадлежавшими семье Жозефины, комната самой Жозефины, ее платья, туфли, веера, чепцы. Здесь в 1814 г. и умерла прекрасная креолка. На площадке лестницы, ведущей на второй этаж, — великолепный гобелен с изображением императрицы…

Проходя по обычно безлюдным комнатам дворца невольно задумываешься над удивительной судьбой женщины, имя которой когда-то было известно едва ли не каждому человеку в Европе. История Жозефины не кончилась вместе с ней. В 1824 г. умер ее сын Евгений Богарне, а в 1837 г. закончился земной путь ее дочери Гортензии. Могла ли Жозефина предполагать, что ее дочь даст жизнь будущему императору французов, известному под именем Наполеона III? Однако именно так распорядилась история.