Жребий праведных грешниц

– На чем я остановился?

– На сержанте… из пятого «Б»… Василий, ты точно не пьян?

– Как стеклышко! Дурацкий разговор, извини! – Он встал, подхватил трость, привычно поймал равновесие, двинулся к выходу из комнаты, тихо бормоча по-стариковски. – Тебя, конечно, не привлекает, не может привлечь… Что я? Смешно… Если бы не излупил брата, не сказал бы… про любовь… бред…

– Привлекает.

– Что? – застыл у двери Василий.

– Ты меня очень привлекаешь.

Он развернулся слишком резко, и не на здоровой ноге, а на протезе, взмахнул в воздухе тростью, кулем свалился у двери.

Марьяна подошла и присела на корточки:

– Расскажешь про пятый «Б»? Это военная тайна? Шифр? Место, где мужчин, – повторила его жест, потыкав в промежность, – лишают, холостят, как лошадей? Я никому не скажу! Только Татьяне Андреевне, она классный руководитель в пятом «Б». Жуткий класс!

Марьяна шутила, он не сразу понял. Веселилась. Серая мышь, железная дама, не склонная к сантиментам, ни словом, ни междометием, ни взглядом не выказывающая жалости и сочувствия. Она ли? Шаловница.

Соседки были довольны: срослось у них наконец. Утром Васька от Марьянки выходил. За братом Васьки тоже следили. Егорка хоть и герой, а мальчишка кислотный. Марьяна не просила его стеречь, но все же слышали: как сначала Васька орал, потом Марьяна пужала. Караулить у Васиной комнаты ни у кого возможности не было – на первую смену к семи утра надо. Завалили дверь корытами и тазами. Станет Егорка на волю рваться – услышат. Не рвался пацан. Василий разгребал баррикаду, чертыхался: «Какой идиот здесь свалку устроил?» Прям сразу идиот! Лучше бы спасибо сказал.

Это было так хорошо и прекрасно, что не могло быть вечно. Не существует вечного счастья, права Марьяна.

Московская осень – золотая, багряная, с ковром шуршащих под ногами кленовых листьев, каждый из которых произведение искусства. В Сибири кленов нет.

Экзамены и зачеты Василия, контрольные и курсовые шли точно по графику, который он составил. Декан факультета, замдекана, руководитель кафедры его отмечали. Наверное, способствовали, делали скидку, закрывали глаза на его ошибки и точечные провалы, но виду не подавали – уникальный студент, вундеркинд, инвалид, орденоносец, экстерном сдающий учебные курсы, на которых многие рядовые студенты обрастают хвостами несданных экзаменов и зачетов.

Марьяна с Егоркой легко решали все бытовые проблемы, высвободив Василию кучу времени. Марьяна с Егоркой спелись – не разлей вода, Василий даже ревновал, потому что у них появились свои словечки, шутки, перемигивания, да и в целом возник некий союз против него, бирюка. Егорка учился дома и, по словам Марьяны, делал замечательные успехи.

– Скажи брату, что ты его уважаешь, – тормошила она ночью засыпающего Василия, – что рад за него! Похвали его, в конце концов!

– За что? Вот, прогнала мне сон! Не заняться ли нам еще разочек нашим делом?

– Нет, неуемный!

– Тогда на рассвете. Ты мне очень нравишься на рассвете, как будто я беру сонную лисичку.

Утром они приходили в комнату Василия, завтракали. Он напрочь забывал о просьбе Марьяны похвалить брата. Она пинала его под столом.

– Ты чего колотишь по протезу? А! Егорка, как успехи в учебе?

– Нормально.

– Это правильно.

Вот и все поощрение. Марьяна раздувала ноздри и бросала на Василия гневные взгляды. Он пожимал плечами: хорошо учиться – это нормально и правильно, никакого героизма. Марьяна злилась.

– Братка!

– Что? – спросил Егорка.

– У меня к тебе просьба.

– Ну?

– Загну! Марьяна не хочет со мной расписываться, – полусерьезно пожаловался Василий.

– Я не не хочу! – возмутилась Марьяна. – Я считаю, что торопиться не следует.

– Все! – поднялся Василий. – Мне надо поработать, выметайтесь! Егорка, тебе Марьяна объяснит про квадратные корни и сложноподчиненные предложения, а ты ей втолкуй, что, сожительствуя со мной, официально не выходя за меня замуж, она ведет себя как аморальная женщина.

– Как… – поперхнулся Егорка.

– Я тебе матюкнусь! Помнишь уговор? Одно бранное слово – месяц без кино. Но, по сути, приблизительно верно.

– Совершенно неверно! – Марьяна собирала посуду. – Это у вас в Сибири какие-то дикие нравы.

– Правильные у нас нравы. Егорка, скажи!

– В Сибири замечательно!

Они подали заявление в ЗАГС. Егорка оповестил соседок, те стали копить продукты на свадьбу. Но свадьба не состоялась.

Василия вызвали в деканат – на его имя пришло письмо. Обратный адрес – Казахстан, от Фроловых. Писала Ирина Владимировна. Почти каждое предложение с новой строчки, тем самым будто подчеркивалась важность послания.

«Здравствуй, Василий!

Причина твоего молчания нам непонятна, но я уверена, что ты жив. Если жив, продолжаешь учебу.

Тебя не могли снова забрать на фронт после ампутации, о которой нам известно от Галины Ковалевой, с которой у тебя были отношения в госпитале.