Жребий Салема

Бен намеренно обогнул город, для чего ему пришлось снова оказаться в Камберленде, и, добравшись до Бернс-роуд, въехал в Салемс-Лот с востока. Его поразило, что здесь практически ничего не изменилось. Конечно, появились дома, которых он не помнил, а на краю города – закусочная под названием «У Делла» и пара новых карьеров, где добывали гравий; граница леса, окружавшего городок, отодвинулась, но старый указатель дороги, ведущей к свалке, остался на прежнем месте, а сама дорога так и не была вымощена и изобиловала выбоинами и канавами. Сквозь просветы между деревьями проглядывал Школьный холм, по которому с северо-запада на юго-восток тянулись линии высоковольтных передач. Ферма Гриффена тоже осталась на месте, правда, амбар перестроили и он стал гораздо больше. Интересно, сохранилось ли там производство молока на продажу? Раньше его разливали по бутылкам, украшенным этикеткой с надписью «Солнечное молоко с фермы Гриффена!», а под ней была нарисована улыбающаяся корова. Вспомнив, как много этого молока он выпил с кукурузными хлопьями, когда жил у тети Синди, Бен невольно улыбнулся.

Свернув на Брукс-роуд, он миновал литые чугунные ворота и невысокую каменную ограду кладбища на Хармони-Хилл и направился вверх по Марстен-Хилл.

На вершине холма деревья расступились. Справа открылся вид на город: его можно было целиком окинуть взглядом. Слева возвышался Марстен-Хаус. Бен остановил машину и вылез.

Дом ничуть не изменился. Абсолютно! Как будто и не было всех этих долгих лет.

Разросшаяся перед домом трава скрывала старые растрескавшиеся плитки из песчаника, которыми была выложена дорожка к крыльцу. В траве, описывая параболы, беспорядочно скакали кузнечики и громко стрекотали цикады.

Сам дом, огромный и запущенный, буквально нависал над городом. Небрежно заколоченные окна придавали ему тот характерный зловещий вид, что нередко отличает старые заброшенные строения. Краска на стенах давно облупилась, и теперь дом был мрачно-серым. В черепичной крыше зияли дыры, проделанные бурями, а обильные снегопады продавили ее правый угол, придав дому перекошенный вид. Облупившаяся табличка, прибитая справа к перилам на крыльце, предостерегала от вторжения в частные владения.

Бену страшно захотелось пройти по этой заросшей травой дорожке, разгоняя цикад и кузнечиков; подняться на крыльцо и заглянуть в окна сквозь щели между неровно прибитыми досками; проверить входную дверь и, если не заперта, войти.

Сглотнув слюну, он смотрел на дом как зачарованный. Тот разглядывал его в ответ с тупым безразличием.

В прихожей наверняка стоял запах отсыревшей штукатурки и полусгнивших обоев, а в стенах скреблись мыши. Не было сомнений, что все внутри по-прежнему завалено мусором, в котором можно найти какое-нибудь пресс-папье и сунуть в карман. В конце коридора, ведущего на кухню, можно повернуть налево и подняться по лестнице, чувствуя, как хрустят под ногами куски обвалившейся штукатурки. Ступенек там четырнадцать. Ровно четырнадцать. Причем последняя – заметно меньше других, будто добавлена специально, чтобы их число не оказалось чертовой дюжиной. Наверху можно пройти по висящей над гостиной открытой галерее с перилами, что ведет к двери, взяться за ручку и…

Бен отвернулся, чувствуя, как у него вдруг пересохло в горле и участилось дыхание. Нет, не сегодня! Может, позже, но пока он не был к этому готов. Сейчас достаточно знать, что дом по-прежнему на месте и ничего не изменилось. Дом ждал его. Бен оперся руками о капот машины и бросил взгляд на город. Там он выяснит, кто занимается Марстен-Хаусом сейчас, и, возможно, его удастся снять. Из кухни выйдет отличный кабинет, а спальное место можно оборудовать в передней гостиной. А наверх он ни за что подниматься не станет.

Разве что без этого нельзя будет обойтись.

Бен забрался обратно в машину, завел двигатель и поехал вниз по холму в Джерусалемс-Лот.

Глава вторая

Сьюзен (I)

1

Бен сидел на скамейке в парке, когда заметил, что за ним наблюдают. Девушка очень привлекательная, с шелковым шарфиком на мягких светлых волосах. В руках у нее была книга, а рядом лежали этюдник и какой-то предмет, похожий на уголь для рисования. Был вторник, 16 сентября – первый день занятий в школе, – и парк, как по волшебству, вдруг притих, лишившись самых шумных своих завсегдатаев. Здесь осталось лишь несколько стариков, коротавших время на скамейках возле военного мемориала, да кое-где гуляли матери с малышами. И еще эта девушка, устроившаяся в тени старого сучковатого вяза.

Она, перехватив его взгляд, смутилась. Девушка посмотрела в книгу, потом на него и смутилась еще больше. Явно не зная, как лучше поступить, она сначала встала, но потом снова села.

Бен поднялся и направился к ней, держа в руках свою книгу – вестерн в мягкой обложке.

– Здравствуйте, – приветливо произнес он. – Мы знакомы?

– Нет, – ответила она. – А вы… вы ведь Бенджамен Миерс, верно?

– Верно, – не скрывая удивления, подтвердил он.