Жук в янтаре

– Как ты собираешься поступить с ним, Кайл Ивайр? – Спросила ещё одна молодая Гем, Ив забыл имя. Крепче стиснул руку Анны, сказал немного подумав:

– Я не знаю.

Даже не шёпот, а чуть слышный шелест был ему ответом. Снова повисла тишина; но гленки испуганно запищали. Ив вздохнул полной грудью и продолжал:

– Мы были друзьями когда-то, лучшими друзьями, какие только могут быть. Я бы сказал: это была почти идеальная дружба. Я не просто любил его, и не просто восхищался им, я его боготворил. Я продолжал быть ему другом даже тогда, когда он покинул Мерак, я пытался найти его и поддержать. Когда он стал принимать пска, я оставался ему верен; я не хотел верить в происходящее до последней минуты, пока своими глазами не увидел гибель того, что любил. Что рухнуло и погибло тогда во мне самом, я не могу сказать – это невозможно выразить в простых словах. Тот мероканец, каким я был, умер навсегда, когда умерла моя дружба и мой мир. Но всё это – ничто по сравнению с той катастрофой, которую я пережил, когда узнал, что мой бывший друг сделал со мной потом. Пусть он изменился; пусть я был ему не нужен; но были моё восхищение, моя преданность и моя любовь. Он смешал это с грязью как что-то… ничего не стоящее, что-то такое, что не стоит ни благодарности, ни простого уважения. Я не умер и не сошёл с ума только потому, что постоянно представлял себе, как найду его и убью. Я выжил предвкушением мести, и чувство моё было такой силы, что пронесло бы меня через Вселенную и разрушило бы все преграды и преодолело бы все ловушки – я это знаю, и знают те из вас, кто испытал сильную страсть, не важно, любовь или наоборот, в своей жизни.

Кто-то из его Крови молча кивнул, кто-то только вздохнул согласно. Стояла абсолютная тишина, даже гленки притихли, не способные выразить звуком общую эмоцию.

– Но это прошло. – Продолжал Ив. Притянул к себе Анну. – Я встретил женщину Крови Мессейс, и она стала для меня всем в этой жизни. Я по-прежнему ненавижу Лавайра и по-прежнему хочу убить его; но ненависть больше не имеет власти надо мной и больше не способна вести меня на край Вселенной. Меня ведёт по жизни нечто прямо противоположное. Это не значит, что я простил, или не буду сражаться, когда придёт время, но это значит, что во мне больше нет той святой убеждённости и порыва, который невозможно погасить.

– Это и не нужно теперь. – Сказал Адрейн, мягче, чем говорил вначале, и это яснее ясного сказало Анне: всё уже решено, а может, было решено уже давно. – Теперь ты не один, как думал прежде, твоя Кровь с тобой и продолжит твою войну.

– Я знаю. – Сказал Ив. Анна прикусила губу. Она почувствовала – теперь почувствовала, в первый раз с того далёкого дня, как впервые услышала об этом, что такое Дом и Кровь для мероканцев. Они выслушали на одном дыхании личную исповедь Ива, ещё вчера совершенно чужого для них существа, и поняли его, и приняли его боль и любовь, как свои собственные. Для них это было их личным делом, для каждого, для ста с лишним человек, в большинстве своём успешных и жёстких. Это была не семья, не клан, это было что-то другое, что-то большее, какой-то особый микрокосм. Они имели полное право спросить её после всего этого: «Как вы намерены строить свои отношения с нашим Домом, кама Мессейс?» – и на вопрос, который ещё час назад возмутил бы её, она ответила совершенно откровенно, без всякой амбиции:

– Ив тоже для меня – всё. Но мой Дом существует только, пока есть женщина нашей Крови, и мы с Ивом решили не оформлять отношений, пока не появится моя преемница. Мы всё равно будем вместе, в любом случае, так что это почти и не важно.

– Благородное решение. – Они её действительно поняли и одобряли. И никто не спросил, как она относится к Л: вару и каковы её намерения на его счёт, хоть Анна и пыталась сочинить по этому поводу целую речь. Хаотичную и невнятную, впрочем, так что хорошо, что не спросили. Она не знала, как и Ив, чего хочет, как будет действовать, что сделает – тем более теперь, когда почувствовала ЭТО, пропустила через себя идею Дома. Когда-то она категорично обрекла Лавайра Мессейс на смерть – а Ив, тот самый Ив, который поклялся убить его, сказал ей, что она не мероканка, раз чувствует так. Теперь она его поняла тоже, и поняла ещё одно: они с Кейвом, Гэвэнто и пока ещё незнакомым Шеном никогда не станут Домом, если сейчас решат вопрос своей Крови так, как этого от них все ждут. Они должны сделать это так, как сделали Вера, Гемы и остальные: все вместе, выслушав его, поняв, приняв в себя его боль, его заблуждение и его ошибку, и только тогда решить, отречься от него, или… спасти. Ей казалось, что если она скажет это сейчас, её поймут и даже поддержат, не смотря на то, что весь остальной Союз ждёт от них совсем другого… Чувство было такое сильное, такое чистое и ясное! Ей плакать хотелось, и хотелось поговорить обо всём этом с Кейвом и Гэвэнто прямо сейчас!

– Кейв в порту. – Немного озадаченно сказал Ив, включая браслет, когда она упомянула о нём. – Что-то случилось, или просто забыл что-то?