Жук в янтаре

На вершинах скал паслись кортианские козы, Ош и Анна иногда слышали их пронзительный клёкот. Постепенно скалы снижались, округлялись, разрезанные оврагами и ущельями. В одном из них Анна увидела кортианина-веда. Он вёл куда-то табунок лам; увидел путешественников, прикрыл от солнца лицо тонкой смуглой рукой и послал им ослепительно белозубую улыбку. Анна помахала ему рукой и потеряла из виду. Монорельс устремился в ущелье, и почти час Ош и Анна мчались меж скал, то вырастающих настолько, что монорельс начинал слабо светиться в полумраке, то плавно снижающимися, и тогда Анна видела их тень, скользящую по мозаичной кладке. Почти внезапно ущелье кончилось, и вокруг встали травы: они были на равнине. Простирающиеся на тысячи километров саванны Корты, по которым мигрировали бесчисленные стада кайнозойских животных: травоядных, всеядных, хищных. Здесь жили голубые полосатые кортианские львы, чёрные горбатые волки, маре, родичи гиен, бронтотерии, индрикотерии, карликовые и гигантские олени, козы, антилопы, бесчисленное множество грызунов, от совсем крохотных до крупных, размером с земную свинью, рогатые лошади, бесхвостые ослы, мириады птиц и насекомых. Иногда срабатывала автоматика, и тогда Анна и Ош подолгу, до часа, ждали, когда какое-нибудь стадо минует монорельс, имея возможность наблюдать за удивительными существами, каких не было больше нигде во Вселенной. Однажды такая остановка произошла вблизи дерева, стоявшего, оказывается, на мощных воздушных корнях, среди которых расположилось на дневной отдых семейство голубых львов, и Анна получила массу незабываемых впечатлений, наблюдая почти пол часа за маленькими львятами, которые настойчиво пробовали на прочность защитное поле. Всякий раз не сильно отброшенные им обратно, они некоторое время барахтались на земле, выпячивая смешные толстые животики, недовольно топорщили усы, и снова пробовали – всякий раз по разному, то подползая осторожно, то прыгая с разбегу, то подбираясь бочком, то пытаясь просунуть лапу. Мать, лениво откинувшись и разбросав толстые, обманчиво плюшевые лапы, наблюдала за этим равнодушно, совершенно точно зная о тщетности этих попыток. Молодые львы и львицы, часть из которых оккупировала нижние ветви дерева, смотрели с настойчивой голодной искоркой в глубине оранжевых глаз, готовые, если повезёт, прыгнуть и вцепиться. Но той сосредоточенной разумной злобы, какая была в хищнике джунглей, в них не было; Анна просто обозвала их хулиганами и погрозила пальцем. Скутер пожирал километры монорельса, минуя исчезающие реки и озёра, заросли кустарников, болота, новые необъятные саванны, а на горизонте уже вставали туманными сиреневыми глыбами горы Цефа – цель их пути.

Саванны кончились; начались бесконечные болотные марши и пологие холмы. Монорельс то прижимался к земле, то взлетал на мосты и мостики, перебрасываясь через речки, протоки и топи; вокруг роились тучи насекомых, птиц и летающих рептилий. Запахи сероводорода и тины настойчиво напоминали о том, что местность эта настолько же нездоровая, насколько красивая и своеобразная. Останавливаться здесь не хотелось, и, хотя давно уже пора было перекусить и отдохнуть, Ош и Анна торопились проехать эту местность поскорее. До встречи с леди Ариной оставалось меньше суток, а нужно было ещё миновать предгорья Цефа.

Ночь настигла их уже на склоне горы, возле маленького посёлка учёных, орнитологов и зоологов, которые одолели их с расспросами про Грита и Ивайра. С некоторым трудом Анна перевела разговор на то, что действительно её интересовало, на животный мир Великих равнин, и проговорила почти до утра. Узнав, что она тоже была зоологом на неизвестной планете, учёные позабыли про Грит; наконец-то Анна нашла собеседников по своим интересам! К утру она почти согласилась на уговоры коллег присоединиться к ним, и выяснила, что нужно сделать, чтобы считаться учёным на Корте.