Жуков. Маршал на белом коне

Чтобы не клонило ко сну, Жуков несколько раз останавливал машину и делал небольшие пробежки. Начальник охраны всякий раз тоже выскакивал из машины сопровождения и трусил следом. Жукова это и раздражало, и забавляло. Думал: пускай промнётся…

Когда стемнело, их неожиданно остановил патруль. Начальник патруля, проверив документы, предупредил, чтобы в пути не включали свет. Бучин потом вспоминал эту поездку с выключенными фарами: «Дурость, конечно, немецкой очереди в ветровое стекло не получить, а пулю от очередного нашего патруля схлопотать ничего не стоит».

В штабе Западного фронта шло совещание. Маршал вспоминал: «В комнате командующего был полумрак, горели стеариновые свечи. За столом сидели И. С. Конев, В. Д. Соколовский, Н. А. Булганин и Г. К. Маландин. Вид у всех был до предела уставший. Я сказал, что приехал по поручению Верховного Главнокомандующего, чтобы разобраться в обстановке и доложить ему прямо отсюда по телефону. То, что смог рассказать о последних событиях начальник оперативного отдела штаба фронта генерал-лейтенант Г. К. Маландин, несколько дополнило и уточнило уже имевшиеся данные.

Что же произошло на Западном направлении?

К началу наступления немецко-фашистских войск на московском направлении на дальних подступах к столице оборонялись три наших фронта: Западный (командующий генерал-полковник И. С. Конев), Резервный (командующий Маршал Советского Союза С. М. Будённый) и Брянский (командующий генерал-лейтенант А. И. Ерёменко). Всего в боевых войсках этих фронтов в конце сентября насчитывалось 1 миллион 250 тысяч человек, 990 танков, 7600 орудий и миномётов, 677 самолётов. Наибольшее количество сил и средств имел Западный фронт.

Противник, произведя перегруппировку своих сил на московское направление, превосходил все три наши фронта, вместе взятые, по численности войск — в 1,4 раза, по танкам — в 1,7, по орудиям и миномётам — в 1,8 и по самолётам — в 2 раза.

Наступление немецких войск по плану операции под кодовым названием “Тайфун” началось 30 сентября ударом танковой группы Гудериана и 2-й немецкой армии по войскам Брянского фронта на участке Жуковка — Шостка. 2 октября противник нанёс мощные удары по войскам Западного и Резервного фронтов. Особенно сильные удары последовали из районов севернее Духовщины и восточнее Рославля. Противнику сразу же удалось прорвать оборону наших войск. Ударные группировки врага стремительно продвигались вперёд, охватывая с юга и с севера всю вяземскую группировку войск Западного и Резервного фронтов.

Крайне тяжёлая обстановка сложилась и к югу от Брянска, где 3-я и 13-я армии Брянского фронта оказались под угрозой окружения. Не встречая серьёзного сопротивления, войска Гудериана устремились к Орлу, где у нас не было сил для отражения наступления.

Второго октября по указанию Ставки был создан усиленный 1-й гвардейский стрелковый корпус под командованием генерал-майора Д. Д. Лелюшенко. С задачей — “задержать продвижение войск противника и обеспечить отвод войск Брянского фронта”.

Здесь же, в центре, на кратчайших путях к Москве, дела, похоже, складывались куда хуже. Но истинное положение надо было ещё выяснить, а сколько-нибудь полной информацией, как вскоре выяснилось, никто толком не владел».

На совещании выступил Конев — мрачный, бледный, но не растерянный. Доложил, что по его приказу был организован и нанесён контрудар на правом фланге по северной группировке противника с целью предотвратить обход и полную изоляцию нашей вяземской группировки. В сущности, решение правильное. Но во что всё вылилось?

— Кто руководил ударной группой? — спросил Жуков.

— Мой заместитель генерал Болдин, — ответил Конев.

Жуков поморщился.

Из «Воспоминаний и размышлений»: «Из беседы в штабе Западного фронта и анализа обстановки у меня создалось впечатление, что катастрофу в районе Вязьмы можно было бы предотвратить. На основании данных разведки Ставка Верховного Главнокомандования ещё 27 сентября специальной директивой предупредила командующих фронтами о возможности наступления в ближайшие дни крупных сил противника на московском направлении. Следовательно, внезапность наступления в том смысле, как это было в начале войны, отсутствовала. Несмотря на превосходство врага в живой силе и технике, наши войска могли избежать окружения. Для этого необходимо было своевременно более правильно определить направление главных ударов противника и сосредоточить против них основные силы и средства за счёт пассивных участков. Этого сделано не было, и оборона наших фронтов не выдержала сосредоточенных ударов противника. Образовались зияющие бреши, которые закрыть было нечем, так как никаких резервов в руках командования не оставалось.

К исходу 7 октября все пути на Москву, по существу, были открыты».

Так начиналась страда, которая впоследствии войдёт в нашу историю и в народную память как битва за Москву.

Жукову почти всегда доставались тяжелейшие задания и трудные соперники.

Ночью из штаба Западного фронта он позвонил Верховному, доложил: