Жуков. Маршал на белом коне

4. После того как 20-я танковая дивизия 26.2.42 г. на своём западном участке заняла исходные позиции для атаки на запад, она повернула на восток для ликвидации русского прорыва в районе Гречищенки. Здесь также в упорных боях ей удалось отбить численно превосходящие атаки противника и помешать ему вновь объединиться с прорвавшимися дивизиями.

За этот период времени было получено пополнение лишь 1151 человек, из них 8 офицеров. Противник за этот же период времени понёс значительно большие потери».

Таким образом, операция по отсечению Западной группировки 33-й армии и расширению фронта блокады немцам тоже обошлась дорого. Но наши потери были всё же несоизмеримо большими.

Немцы начали сжимать кольцо окружения.

Начальник штаба 33-й армии (Восточная группировка) генерал Кондратьев, к сожалению, со своими обязанностями не справлялся, к тому же постоянно пил и в пьяном состоянии зачастую отдавал нелепые приказы, которые солдаты оплачивали своей кровью.

Снова, как и под Спас-Деменском в 1941 году во время немецкого прорыва, не смог управлять ситуацией комбриг Онуприенко, в то время заместитель командующего 33-й армией. Ефремов их оставил в Износках: Кондратьева — чтобы командовал Восточной группировкой армии; Онуприенко — чтобы обеспечивал коридор.

Летом 1942 года, когда шло разбирательство по поводу причин гибели Западной группировки 33-й армии, комбриг Онуприенко в личном письме генералу Жукову признавался: «По прибытии в штаб 33-й армии бывший член Военного совета М. Д. Шляхтин мне передал: “Командарм приказал Вам лично заняться ликвидацией Северной группировки противника”. Эта задача мною была выполнена силами 222-й и 110-й стрелковых дивизий. Считаю своей ошибкой, что по прибытии в штаб я лично не проверил, как надёжно прикрыт стык и коммуникации со стороны 43-й армии, а поверил докладу и сводкам, что 43-я армия в двух местах перерезала дорогу Гжатск — Юхнов.

Правда, к этому времени основную опасность составляла Северная группировка противника, т. к. там он был на удалении 3-х и даже 2,5 км от коммуникации. В дальнейшем, когда противник захватил Захарово и Пинашино, необходимы были мои самые решительные и немедленные меры по его ликвидации.

Перед Вами и страной я в большом долгу за 33-ю армию; я этого никогда не забываю…»

В марте 1942 года положение окружённых стало невыносимым. Съели почти всех лошадей, варили ремни и гужи. Раненым и больным заваривали сосновую хвою. Катастрофически не хватало боеприпасов, медикаментов, перевязочных материалов. Когда закончилось горючее, были приведены в негодность и брошены все грузовики, танки вкопаны в землю. «Котёл» постоянно сжимался, и вскоре танки пришлось тоже бросить. Вдобавок ко всему в деревнях, где удерживала круговую оборону Западная группировка армии Ефремова, начался тиф.

Тем временем Жуков, всё ещё не теряя надежды выполнить приказ Ставки и взять Вязьму, буквально толкал в спину своих командармов вперёд. Потом, когда стало очевидным, что немцы укрепились основательно, задачу Болдину, Захаркину и Голубеву сузил до прорыва к окружённой Западной группировке 33-й армии и выводу её на восток. Но время было уже упущено.

Маршал впоследствии говорил, что напрасно Ефремов настоял на выходе к Юхнову по кратчайшему пути, что надо было выходить на юго-запад, к Кирову, на позиции 10-й армии, что соответствующую директиву он направил Ефремову, но тот через голову штаба Западного фронта напрямую обратился к Сталину… Ефремов, чувствуя, что Жуков не владеет реальной обстановкой, сложившейся в окружённой группировке, и, возможно, не верит его докладам, действительно обратился напрямую в Ставку с просьбой разрешить выход. Но вот директиву Жукова на выход через Киров исследователям истории гибели 33-й армии обнаружить в архивах не удалось. Существовала ли она вообще? Или её для маршала сочинил в бессонные ночи солдат Крапилин?..

Бывший шифровальщик штаба Западной группировки 33-й армии лейтенант И. В. Якимов, переживший немецкий плен, вспоминал, как однажды после очередного нервного разговора с Жуковым генерал Ефремов в сердцах обронил: «Тебя бы сюда хотя бы на недельку…»

По свидетельству Александра Бучина, Жуков в те дни ходил мрачнее тучи, его всё раздражало, и иногда он срывался на тех, кто оказывался рядом. Такое с ним случалось редко. Гибель генерала Ефремова и Западной группировки 33-й армии останется для Жукова незаживающей раной. Хотя он всячески пытался гримировать её…

В какой-то момент в штабе фронта почувствовали, что соседи 33-й попросту не хотят лезть под Вязьму, имитируют атаки и сразу же откатываются на исходные позиции.