Жуков против Гальдера

Семен Константинович заметил нас, остановился. Коротко, не называя источников, сказал, что считается возможным нападение Германии на нашу страну.

Жуков встал и показал нам телеграмму, которую он заготовил для пограничных округов. Помнится, она была пространной – на трех листах. В ней подробно излагалось, что нужно предпринять войскам в случае нападения гитлеровской Германии.

Пробежав текст телеграммы, я спросил:

– Разрешено ли в случае нападения применять оружие?

– Разрешено…

Позднее я узнал, что нарком обороны и начальник Генштаба были вызваны 21 июня около 17 часов к И.В. Сталину. Следовательно, уже в то время под тяжестью неопровержимых доказательств было принято решение: привести войска в полную боевую готовность и в случае нападения отражать его. Значит, все это произошло примерно за одиннадцать часов до фактического вторжения врага на нашу землю.

Не так давно мне довелось слышать от генерала армии И.В. Тюленева – в то время он командовал Московским военным округом, – что 21 июня около 2 часов дня ему позвонил И.В. Сталин и потребовал повысить боевую готовность ПВО.

Это еще раз подтверждает: во второй половине дня 21 июня И.В. Сталин признал столкновение с Германией если не неизбежным, то весьма и весьма вероятным… Очень жаль, что оставшиеся часы не были использованы с максимальной эффективностью…» Сам Н.Г. Кузнецов после посещения И.В. Сталина приказал немедленно передать всем флотам короткий сигнал тревоги, а в 23 часа 35 минут по телефону переговорил с командующим Балтийским флотом адмиралом В.Ф. Трибуцем. В журнале боевых действий Балтийского флота записано: «23 часа 37 минут. Объявлена оперативная готовность № 1». В 2 часа 40 минут все корабли и части Балтийского флота уже были в состоянии полной боевой готовности. Никто не оказался застигнутым врасплох [79].

И еще один документ. Согласно исследованию Ю.А. Горькова, 21 июня в кабинете И.В. Сталина с 18.27 находился нарком иностранных дел СССР В.М. Молотов, который и доложил о подготовке агрессии Германии. В 19.05 в этот кабинет вошли К.Е. Ворошилов, Л.П. Берия, Н.А. Вознесенский, Г.М. Маленков, Н.Г. Кузнецов, С.К. Тимошенко и пробыли там разное время. Первыми в 20.15 покинули кабинет Н.А. Вознесенский, Н.Г. Кузнецов и С.К. Тимошенко. С И.В. Сталиным оставались К.Е. Ворошилов и Л.П. Берия.

В 20.5 °C.К. Тимошенко вернулся к И.В. Сталину вместе с Г.К. Жуковым и С.М. Буденным. В 21.55 в этот кабинет также был приглашен Л.З. Мехлис. Видимо, именно тогда и была подписана директива № 1.

В 22.20 кабинет И.В. Сталина покинули Г.М. Маленков, С.К. Тимошенко, Г.К. Жуков, С.М. Буденный и Л.З. Мехлис. В кабинете вождя до 23 часов задержались В.М. Молотов, К.Е. Ворошилов, Л.П. Берия. После этого времени И.В. Сталин никого в своем кабинете в тот день не принимал [80].

Таким образом, можно сделать вывод, что директива № 1 была подписана И.В. Сталиным никак не позже 22 часов 20 минут 21 июня 1941 года, то есть на два часа раньше, чем это указывает Г.К. Жуков в своих мемуарах. На первый взгляд может показаться, что это не так уж и существенно, все равно мирного времени оставалось считаные часы. Но если знать, что для того, чтобы стрелковая часть покинула свой городок, включая вывод артиллерии и вывоз основного боекомплекта боеприпасов, требуется всего один час времени, то непонятно на что истраченные Г.К. Жуковым два часа имеют огромное значение.

День «М»

Наступило 22 июня 1941 года.

«Примерно в 12 часов ночи командующий Киевским округом, находившийся в своем командном пункте в Тернополе, доложил по ВЧ, что, кроме перебежчика, о котором сообщил генерал М.А. Пуркаев, в наших частях появился еще один немецкий солдат – 222-го пехотного полка 74-й пехотной дивизии, – пишет Г.К. Жуков в своих воспоминаниях. – Он переплыл речку, явился к пограничникам и сообщил, что в 4 часа немецкие войска перейдут в наступление. М. П. Кирпоносу было приказано быстрее передавать директиву в войска о приведении их в боевую готовность.

Все говорило о том, что немецкие войска выдвигаются ближе к границе. Об этом мы доложили в 0.30 минут ночи И.В. Сталину. И. В. Сталин спросил, передана ли директива в округа. Я ответил утвердительно.

После смерти И.В. Сталина появилась версия о том, что некоторые командующие и их штабы в ночь на 22 июня, ничего не подозревая, мирно спали и беззаботно веселились. Это не соответствует действительности… Мы с наркомом обороны по возвращении из Кремля неоднократно говорили по ВЧ с командующими округами Ф.И. Кузнецовым, Д.Г. Павловым, М.П. Кирпоносом и их начальниками штабов, которые находились на командных пунктах фронтов» [81].

Это же подтверждает и заместитель начальника Оперативного управления Генерального штаба А.М. Василевский. В своем труде «Дело всей жизни» он пишет:

«Все работники нашего оперативного управления без каких-либо приказов сверху почти безотлучно находились в те дни на своих служебных местах.