Жуков

Посоветовавшись, Тимошенко, Жуков и Ватутин высказали Сталину следующие предложения. Группе резервных армий под командованием Буденного срочно перейти к обороне на рубеже Невель, Могилев и далее по реке Днепр до Кременчуга с задачей быть готовой по указанию Ставки к переходу в контрнаступление. Командующим Северо-Западным и Западным фронтами силами отходящих армий и фронтовыми резервами занять оборону на рубеже река Западная Двина от Риги до Краслава, Минского и Слуцкого укрепленных районов, а также немедленно организовать работы по приведению в боевую готовность укрепленных районов на старой государственной границе. Кроме того, необходимо срочно приступить к подготовке тылового оборонительного рубежа силами двух армий из резерва Ставки по линии Селижарово, Смоленск, Рославль, Гомель.

В сложившейся ситуации Сталину ничего не оставалось, как согласиться с этими соображениями, которые означали для него очень болезненное изменение в стратегии: переход к обороне. „В своих предложениях, — писал Жуков, — мы исходили из главной задачи — создать на путях к Москве глубоко эшелонированную оборону, измотать противника и, остановив его на одном из оборонительных рубежей, организовать контрнаступление, собрав для этого необходимые силы частично за счет Дальнего Востока и, главным образом, новых формирований. Где будет остановлен противник, что взять за выгодный исходный рубеж для контрнаступления, какие будут собраны для этого силы, мы тогда еще не знали. Пока это был всего лишь замысел“.[224]

На этом совещании Жуков еще раз проявил свой характер. В ответ на вопрос Сталина, что еще можно сделать для улучшения ведения боевых действий, он предложил освободить незаконно арестованных генералов и офицеров. Реакция Берии, Ворошилова и Кагановича — „разве у нас есть незаконно арестованные?“ — не удивляет. Но совершенно неожиданно Жукова поддержал Тимошенко, заявивший, что эти командиры ни в каких заговорах не участвовали, являются честными патриотами, преданно любящими свою Родину, и могут принести большую пользу нашей армии.

Сталин обещал подумать.

Когда Жуков вернулся в Генеральный штаб, дежурный офицер связи доложил, что ему звонит командующий Юго-Западным фронтом. Сквозь шум помех он услышал голос Кирпоноса, который доложил о своем решении резервными стрелковыми корпусами перейти к обороне на рубеже Луцк, Кременец, Гологуры. Механизированным корпусам отдано распоряжение прекратить контрудары, выйти из боя и отойти за этот рубеж.

Целесообразность нанесения контрудара по флангам наступавшей танковой группы генерала Клейста для Жукова была совершенно очевидна. Группировка немцев прикрывалась не везде, а ее войска были разбросаны по дорогам. Наши же механизированные корпуса занимали выгодное положение на флангах и в тылу вражеских дивизий. Наносить контрудар следовало со всей решительностью, не проявляя колебаний, не выводя сражавшиеся дивизии из боя в момент, когда у них обозначился успех. Развивая его, механизированные корпуса вынудили бы противника временно перейти к обороне. А это в конечном счете дало бы возможность фронту перегруппировать силы, подтянуть новые соединения из тыла и занять выгодные оборонительные рубежи. Командование Юго-Западного фронта, по мнению Жукова, явно поторопилось переходить к обороне, поэтому он в жесткой форме потребовал от Кирпоноса с утра 27 июня перейти в наступление и разгромить противника, прорвавшегося к Луцку и Дубно.

Жуков отлично понимал замысел штаба Юго-Западного фронта: приостановить ответные действия, чтобы собрать все силы в ударный кулак, но считал, что пассивная оборона приведет к плачевным результатам. Одно не давало покоя в докладе Кирпоноса: информация о больших потерях в танках. И это — при отличном командовании, хорошей технической оснащенности механизированных частей и надлежащей выучке личного состава. Что же тогда делается на других фронтах?

Сведения, поступающие с других фронтов, к утру 27 июня сложились в картину, на которой положение Юго-Западно-го фронта выглядело совершенно по-иному. Жуков понял ошибочность своего решения о продолжении контрударов в этом направлении. Обсудив еще раз ситуацию с Ватутиным и Василевским, начальник Генштаба приказал подготовить директиву об отводе войск Юго-Западного фронта на рубеж укрепрайонов старой государственной границы.

Было приказано собрать данные о потерях на фронтах.

Трагедию первых неудачных дней войны Георгий Константинович переживал тяжело и болезненно. По три-четыре раза в день он приходил на узел связи для переговоров с командующими фронтами и армиями, начальниками штабов, пытаясь понять: где войска? где противник? что предпринимается? каковы результаты?

Вывод пришел быстро: помимо прочих заблуждений, сделали ошибку, определяя направление главного удара противника. Как оказалось, он был нацелен на Москву. Это во многом объясняет, почему за считаные дни практически полностью рассыпался Западный фронт, войска которого уже 28 июня оставили Минск.

Теперь этот фронт требовалось воссоздать практически заново.