Жуков

Поставив задачи резервам, Георгий Константинович с оперативной группой немедленно выехал на командный пункт, находившийся в районе горы Баин-Цаган. Адъютант командира корпуса М.Ф.Воротников вспоминал: «Свой командно-наблюдательный пункт Г.К.Жуков разместил вблизи самой горы, в районе которой уже шел жаркий бой. Он занял небольшой малонадежный блиндаж в три наката бревен. В нем до начала сражения находился командир 36-й мотострелковой дивизии. Сюда был подведен телефон для связи с частями, ведущими бой на правом берегу Халхин-Гола. Из этого блиндажа Г.К.Жуков управлял сражением, четко и решительно реагировал на все изменения в боевой обстановке, проявляя удивительную работоспособность».

Сразу же по прибытии на командно-наблюдательный пункт Жуков приказал тяжелому артиллерийскому дивизиону 185-го артиллерийского полка выбросить разведку к горе Баин-Цаган и открыть огонь по противнику. Мощный удар по горе нанесла артиллерия, расположенная за рекой. Одновременно по тревоге была поднята в воздух вся авиация корпуса.

Решительность, суворовские быстрота и натиск. События по военным меркам развивались молниеносно. В 7 часов утра 3 июля первые группы бомбардировочной и истребительной авиации нанесли удары с воздуха по наземным частям противника и переправе через Халхин-Гол. Артиллерия также держала вражескую переправу под непрерывным обстрелом. Около 9 часов начали подходить передовые подразделения авангардного батальона 11-й танковой бригады.

Вместе с комбригом Яковлевым было решено вызвать всю авиацию, ускорить движение танков и артиллерии и не позже 10 часов 45 минут атаковать противника.

«В 10 часов 45 минут, — вспоминал Георгий Константинович, — главные силы 11-й танковой бригады развернулись и с ходу атаковали японские войска… Бой продолжался день и ночь 4 июля. Только к 3 часам утра 5 июля сопротивление противника было окончательно сломлено, и японские войска начали поспешно отступать к переправе. Но переправа была взорвана их же саперами, опасавшимися прорыва наших танков. Японские офицеры бросались в полном снаряжении прямо в воду и тут же тонули, буквально на глазах у наших танкистов.

Остатки японских войск, захвативших гору Баин-Цаган, были полностью уничтожены на восточных скатах горы в районе спада реки Халхин-Гол. Тысячи трупов, масса убитых лошадей, множество раздавленных и разбитых орудий, минометов, пулеметов и машин устилали гору Баин-Ца-ган».[117]

Приведем свидетельство и со стороны противника. «Через р. Халху переправились приблизительно в 5 часов, — отмечал в своем дневнике один из участников тех событий Накамура из 1-го батальона 71-го полка 23-й пехотной дивизии. — Благодаря хорошим переправам, наведенным нашими саперами, мы быстро форсировали р. Халху, не вступив в бой с противником… Наши резервные части, двигавшиеся рассыпным строем и прикрывавшие наступление главных частей, столкнулись более чем с десятью танками противника, из них почти все уничтожены. Во второй раз резервные части были атакованы десятью танками противника, из которых 6–7 танков было уничтожено. Третье нападение произошло как раз во время большого привала. Несколько десятков танков противника внезапно напали на наши части. У нас произошло странное замешательство — лошади заржали и разбежались, таща за собой передки орудий, автомашины помчались во все стороны. Однако и в этот раз было уничтожено около 20 танков противника… Во время этого боя в воздухе было сбито два наших самолета. Как только закончился бой с танками, снова начался интенсивный обстрел артиллерии противника. Весь личный состав упал духом. Снаряды ложились очень густо и уничтожали все на своем пути…»[118]

В ходе сражения, получившего название «Баин-Цаганское побоище», японцы потеряли все танки, значительную часть артиллерии, 45 самолетов и около 10 тысяч человек.

Велики были и потери 11-й танковой бригады: убита и ранена почти половина личного состава. Жертвы на алтарь победы. Сколько их еще придется принести в предстоящих сражениях…

Противник явно не хотел смириться с поражением. 7–8 июля он предпринял попытку взять реванш, но, потеряв более пяти тысяч человек, отказался от своей затеи. Генерал-лейтенант Камацубара был вынужден признать: «… Несмотря на то, что противнику по всему берегу реки Халхин-Гол был дан отпор, все же, исходя из обшей обстановки, мы были вынуждены вторично отступить в свое прежнее положение».

Отход японских войск вдохновил Жукова на более решительные действия. «Действующие части корпуса от бессонных ночей и непрерывных боев со 2 по 8 июля чувствуют усталость, — сообщал он 8 июля Ворошилову, — но полны решимости и готовности уничтожать самурайскую сволочь…»[119]