Журба

Какими они были, партизаны гражданской войны на Дальнем Востоке? Одежда — домотканина, рубахи-косоворотки, кургузые пиджачки, шинели всех воевавших в первую мировую армий, сапоги, часто подвязанные веревочкой, трофейные ботинки с обмотками, а у иных и лапти с онучами. Еда — картошка, хлеб, сало, которые отрывали от своих семей крестьяне-доброхоты, а также таежные дикоросы и дичь, иногда и заграничная жрачка, захваченная у союзничков, а бывало и такое (во время многодневных переходов по тайге, когда кончались патроны и сухари), что варили и ели виноградные листья. Быт — известно, какой в лесу быт: землянки, если база постоянная, шалаши и навесы, если временная, а то и просто костерок под открытым небом, стирка и мытье в холодном горном ручье, а банька в деревне, где стали на постой, — это уже праздник! Оружие — от времен Крымской войны до самого современного, отечественного и иностранного, пулеметы, трехлинейки, берданы, игольчатки, штуцеры, немецкие и австрийские винтовки, японские арисаки обоих выпусков, американские винчестеры, карабины, маузеры, наганы, обрезы, бомбы и гранаты, либо трофейные, либо самоделки — обрезки металлических труб, начиненные динамитом и обрезками железа; патронные гильзы не оставлялись на месте боя, а собирались для новой зарядки…

Как-то раз борисовцы захватили у японцев пулемет «гочкис», но без «хвоста», то есть затыльной части. Ванька Шкет, сын кузнеца, вызвался его починить. Трудился усердно: разбирал, собирал, прилаживал винтики-шпунтики-пружинки… Вроде бы все вставало на свои места, лишних деталей не оставалось, но пулемет не стрелял. Ванька с его хохляцким упорством продолжал колдовать над «гочкисом». А со всех сторон сыпались ехидные замечания:

— Ничего не поделаешь — без ног плясать не пойдешь!

— Коли нет хвоста — так на него и не сядешь!

— Это тебе не блоху подковать!

— Да брось его в реку. Пусть не нашим, ни вашим!

Ванька злился, но молчал. Только изредка ворчал себе под нос: «Сделаешь тут, когда того нема, этого нема!»

Партизаны обедать сели, Шкета зовут, а он — ноль внимания. В конце концов, ему удалось заменить подающую пружинку палочкой, как-то по-особому выструганной. Нажал на спусковой крючок — щелкнуло. Ага, есть! Но теперь Ванька в отместку за шуточки друзей решил тоже пошутить. Он втихаря заправил в пулемет ленту, направил дуло в сопки да как выдал очередь! Партизаны, побросав ложки и миски, выскочили из-за стола, завопили: — Стреляют! Налет! В ружье!

Потом, разобравшись и успокоившись, принялись качать Шкета.

Приспособление его, конечно, держалось на честном слове, и для серьезного боя пулемет все равно не годился, но когда отряд пришел в одну из деревень, там Ванька с помощью местного кузнеца сделал надежный упор для пружины, и «гочкис» стал работать как часы.

Выдумку, смекалку применяли — когда не было фугасов — и во время диверсий на железных дорогах. Как чеховские «злоумышленники», откручивали гайки, снимали с пути рельсы, увозили их в сторону от полотна, прятали в лесу или топили в реке, а шпалы сжигали. Потом Степан Сологуб предложил еще один оригинальный способ выводить дорогу из строя. Где-нибудь на участке железнодорожного полотна с высокой насыпью развинчивали соединение рельсов, и концы освобожденного пути при помощи ломов сдвигали под откос; сдвинутое с полотна первое звено принимало наклонное положение, при котором его можно было поставить на ребро и перевернуть вниз рельсами, и тогда следующее звено перекручивалось. Первое звено вновь ставили на ребро и переворачивали, при этом с насыпи продолжали сдвигать следующие звенья. В результате получалась как бы спираль из рельсов и шпал, выправить которую было сложно. Впрочем, к такому способу прибегали редко, так как он был трудоемким и требовал много времени…

Такими были и так воевали дальневосточные партизаны.

— …Не скажи, — повторил Борисов, разглядывая в бинокль зеленый флажок на воздушном змее. — Все правильно! Молодец Щедрый!

— Кто щедрый? — ничего не понимал стоящий рядом партизан.

— Да так, паренек один, мой старый приятель…

— Тот, что змея запускает?

— Да.

— A-а… Чем бы дитя ни тешилось…

— Да не тешится он, пойми, а сигнал нам, лесовикам, подает! Зеленый флажок — значит, надо в Спасск связного посылать, есть важные сведения, а если красный — на явку ходить не моги, что-то случилось… Вот так! Это хлопцы сами придумали, молодцы!

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Ранним, но уже развидневшимся утром дед Сергей вышел на крыльцо в одном исподнем и валяных опорках на босу ногу. Помочился прямо с ганка в сугроб, хотя знал, что бабка будет ругаться: она не любила, когда снег у ее хаты был в желтых отметинах. «Хиба ж ты цуцик який, не можешь сходить в уборную?» — «Та я ж по-малому!» — «Тим паче!» — спор давний и бесполезный.