Журнал «Если», 2000 № 05

Через полчаса в генераторную заглянул Тони. «Ох, ну и грохот! Ты чего спрятался?» — «Да так, смотрю…» — «Это я уже заметил. Видел ту черненькую? Супер!» — «Что еще за черненькая?» — «Ну, со мной в кабине ехала. Фигура — ух! А мордашка! Зовут Крис. Я к Роджу в гостевой журнал залез — некая Кристин Киллис». — «Килли, — говорю. — Килли, неужели трудно догадаться? Она же француженка. Эх, вы, молодежь… Какой позор — такую фамилию не признать». Тони озадаченно почесал в затылке. «А ты ее что… э-э… Так это ты от нее прячешься?» Я отвернулся. «Вот шайзе, — сказал Тони. — А я ей разве что ручки не целовал. Про ледоруб, что в скале над комплексом торчит, целую легенду наплел, приглашал слазать посмотреть…» — «Ну и лезьте». — «Как же! — Тони вроде бы даже обиделся. — То-то у меня легенда про несчастную любовь получилась! Ладно, хочешь прятаться — твое дело. Но обед я тебе сюда не понесу». И ушел. Я остался. Пять сигарет искурил на одном дыхании, словно решил никотином отравиться. По причине несчастной любви, наверное. И даже не услышал, как она вошла. Только почувствовал. «Здравствуй, Поль». — «Здравствуй, Кристин». — «Я тебя искала». И тут у меня ка-ак вырвется: «А я тебя ждал!»

Мы все-таки вышли на свежий воздух. Держась за руки, вышли. И говорили без перерыва битый час, до хрипа. В основном извинялись. Объясняли друг другу, какие мы раньше были глупые и непонятливые. И какие мы теперь мудрые и умные. И как нам плохо было поодиночке. Целовались просто взахлеб, ничего вокруг себя не видя, чем привели в бешеный восторг окружающих. Вплоть до бурных аплодисментов.

Мы с Крис обнялись и пошли в дом. Роджер, увидев нас вместе, засиял посильнее софита для ночного катания. Переместился на свое любимое место за стойку — он любит играть в бармена — и налил. Мы выпили просто так, без тоста, обозначив все, что хотели, одними глазами. Родж налил снова. «А теперь, — сказал он, — за мучительную смерть ремонтников. Поль, это ужас. Мне только что звонили по сателлиту. У них там еще что-то упало, и они дойдут до нашего участка только через трое суток». Выпили «за смерть» ремонтников. «Солярки-то у нас хватит, — горько вздохнул Родж. — Но хватит ли гостям развлечений?» — «Лишь бы им хватило вина, — сказала Крис. — А у меня здесь уже все есть». И посмотрела на меня. Пришлось отдельно добавить за любовь. А потом мы взяли бутылку, вышли под ласковое солнышко, уселись на завалинке и там просидели в обнимку аж до самого вечера. Нас даже в номер уйти не тянуло — после бурного излияния чувств хотелось в первую очередь просто рядом побыть. И мы сидели. Я только к дизелю отлучался — у него бак маленький. В лесу завывал пилой лесоруб Пьер, а Тони каждый раз, когда разворачивал машину, подняв наверх лыжников, махал нам рукой.

Потом были костры, мясо на вертеле, глинтвейн, портвейн и даже обещанное шампанское из горла. Потом любовь. Не совсем так, как раньше. Пришло удивительное ощущение комфорта. Наверное, так и должно быть, если понимаешь — этот человек больше не уйдет. Горнолыжная трасса уже не сможет отнять его у тебя.

Мы проснулись еще затемно, и нам совершенно не хотелось спать. А хотелось выйти на улицу и проорать о своей радости так, чтобы еще одна лавина сошла. «Поль, давай устроим маленькое безумство». — «Давай. Родж прячет где-то в погребе «Дом Периньон». Самое время его найти». — «Да нет же, глупый. Своди меня в свадебное путешествие. Так, чисто символически. Неизвестно, когда мы еще поженимся, да мне и наплевать, я просто хочу быть с тобой — а путешествие зато у нас будет. Пойдешь?» — «Э-э… Куда?» — только и смог промямлить я. «Знаешь, я столько всего слышала про ваш знаменитый ледоруб в скале…» — «Крис, дорогая, это же часа полтора карабкаться». — «И отлично. Пока соберемся, как раз немного рассветет. Возьмем лыжи, глинтвейн, бутерброды и устроим себе романтический завтрак на вершине. А потом съедем обратно по целине. Я сто лет не ездила по целине. Представляешь, как будет здорово?» — «Авантюра, — сказал я. — Но… Но когда мы состаримся, то очень пожалеем, что этого не сделали. Ты чудо, Крис. Такого свадебного путешествия не было ни у кого на свете. Я тебя люблю. Вставай».

Я снова дозаправил успевший мне порядком надоесть дизель, и мы пошли вверх. Дорогу к ледорубу я знал, меня туда ребята водили. Путь был ерундовый, даже с грузом лыж и ботинок мы одолели его за час с небольшим, обходя по голым камням узкий снежный язык. Достопримечательность никуда не делась, торчала себе из скалы. Девятнадцатый век, антиквариат, а как вчера из магазина. На темной полированной рукоятке слабый отблеск… Солнце! Мы синхронно обернулись и замерли. Внизу невероятно красиво рассветало. Поверх трасс лежал густой туман, и солнечные лучи творили с ним такое…