Журнал «Если», 2004 № 02

— Пусть лауреат и платит, — сказала Таша.

— Он заплатит. Еще как заплатит.

Повернув голову, Джек снова открыл глаза. В окне смайликов возникли оцифрованные любовники, с пылом занятые тем, чему следовало бы происходить за закрытыми дверями, и Оракул оставил их без внимания, рассматривая то, о чем не следует упоминать вслух.

— Станут ли люди когда-нибудь снова писать научную фантастику?

Нанофоны многократно усилили слова человека, в голосе которого звучала ностальгия и неподдельная надежда. Некогда он был издателем — невысокий, красивый пожилой мужчина, когда-то известный ненасытностью в чтении и триумфами выбранных им авторов. У Джека Рейнголда он ни разу ни взял ничего, даже листка со списком покупок. Теперь же, повернувшись всем телом влево, он произнес «Джек» с любовью:

— Джек, представься, пожалуйста. Ради тех, кто живет на Плутоне. А потом, если ты не против, выскажи свое веское мнение: будет кто-нибудь писать серьезную фантастику?

— Не знаю, насколько веским будет мое мнение, — улыбаясь, сказал Джек, глядя в необъятный зал.

Участников дискуссии пришли послушать около тысячи фэнов. Костюмов было немного. Публика собралась по большей части белая, в основном мужчины, и все как будто были заинтригованы происходящим. Джек собрался с мыслями, излагая вкратце свою биографию. В молодости он с грехом пополам зарабатывал на хлеб как писатель. Потом его книги перестали продаваться, и начались проблемы с пристраиванием новых текстов. Здесь Джек бросил быстрый насмешливый взгляд в сторону издателя.

— А потом все переменилось, — продолжал Джек. — Инопланетяне и футуристические технологии снова вдруг стали интересны широкой публике, и в следующие несколько лет рекой полились переиздания и допечатки моих старых вещей. И впервые за свою карьеру я стал зарабатывать действительно приличные деньги.

Угрюмое бормотание в аудитории.

— Я как раз собирался построить дом моей мечты, — поведал он, — когда случился Хьюстон.

С тем же успехом он мог сказать Санкт-Петербург. Или Мадрас. Но собрались здесь по большей части американцы, и у всех и каждого были родственники или знакомые, погибшие в катастрофе на юге Техаса.

— В одночасье наше общество совершило прыжок от любопытства и спекуляций к панике, а когда здравомыслие наконец возобладало, мы приняли ряд жестких, прагматических решений.

Сотни задниц заерзали на сиденьях.

— Джек, — снова сказал издатель, словно они были лучшими друзьями, — ты никогда мне об этом не рассказывал. Как ты, собственно, получил пост в комитете «Оракул»?

— Честно говоря, не знаю, — Джек пожал плечами.

Большинство фэнов решили, что он шутит. Даже издатель рассмеялся:

— Нет, правда. Я всегда думал, — поправь меня, если я ошибаюсь, — что поводом послужили твои предупреждения по телевизору: мол, слишком многие перемены происходят слишком быстро.

— Не один я выступал с такими предупреждениями, — возразил Джек.

— Но ты предсказал проблемы с технологиями смайликов. Всю эту историю с «магией».

Смайлики жили сегодня в межзвездном пространстве общинами, расположенными на огромном расстоянии друг от друга. Отчасти объяснялось это тем, что свою родную планету они уничтожили. Это была одна из «проходных» деталей, которая оказалась погребена под их чудесами и надменным хвастовством. То же случилось и в Хьюстоне, только во много меньшем масштабе. Частная исследовательская лаборатория на основе спецификаций, взятых из открытого фонда, построила машину, которая должна была производить совершенные нанопроцессоры в огромных количествах. В результате погибло два миллиона человек, город был разрушен, и по сей день Техас кипел и выплевывал черные ядовитые облака.

— На мой взгляд… — начал Джек, потом помедлил, делая вид, будто подбирает слова. Ему хотелось казаться вдумчивым и осторожным, пусть даже он точно знал, что собирается сказать: — Паника была повсюду, — наконец снизошел он. — На всех уровнях, в частной жизни и в верхних эшелонах правительств. Все были до чертиков напуганы. Нам требовались меры контроля потоков информации с неба, и нам отчаянно нужны были люди, способные направлять и контролировать развитие общества, — он вздохнул. — Мое имя было на слуху. Я появился в паре программ новостей и походя познакомился с некоторыми правительственными чиновниками. Прав он был или нет, но кто-то на самом верху выбрал меня на место, зарезервированное в Комитете для американского писателя.

— И ты занимал его почти десять лет, — заметил издатель. — И был отмечен наградами.

Джек улыбнулся аудитории, демонстрируя уверенность в себе, и наконец ответил на почти уже забытый вопрос:

— Да. Мне кажется, появятся новые вещи в нашем жанре. Со временем, когда скорость перемен снизится. И когда наша планета решит, куда она движется и как собирается туда попасть.

Если судить по кивкам и удовлетворенному шелесту, ответ пришелся по вкусу. Но у Джека годы ушли на то, чтобы освоить высокое искусство политики.