Журнал «Если», 2007 № 05

Правда, есть одна свежая деталь. Подросшее рождественское блюдо спасет не трепетная Ферн, вскормившая молодое дарование, а паучиха Шарлотта, которая подбрасывает людям почти инопланетные послания.

«Не просто свинья».

«Лучезарный».

«Скромный».

Ну и так далее…

Вероника РЕМИЗОВА

В СМЕРТИ КИНО ПРОШУ ВИНИТЬ «ЗВЁЗДНЫЕ ВОЙНЫ»

В мае 2007 года исполняется 30 лет со дня премьеры первого фильма о приключениях Люка Скайуокера сотоварищи. Известный российский киновед Сергей Кудрявцев своеобразно решил отметить этот юбилей, высказав свою «крайнюю точку зрения».

Хотел бы сразу развеять возможное недоумение: фильм «Звездные войны» 1977 года мне нравится, так как это не только увлекательная, а подчас и забавная фантастическая сказка, но и настоящее постмодернистское произведение — многослойное и наполненное всевозможными смыслами, которые могут считывать и беспечные подростки, и интеллектуалы. Я, в принципе, принимаю и поддерживаю, помимо лент «Империя наносит ответный удар» и «Возвращение джедая», даже картину «Звездные войны. Эпизод I — Скрытая угроза», которая появилась в 1999 году и открыла новый цикл, рассказывающий предысторию всех событий (хотя в дальнейшем Джордж Лукас разочаровал предсказуемостью сюжетных ходов и шаблонностью художественных решений).

Однако дело, собственно говоря, не в самих «Звездных войнах», пусть Лукас и все, кто работал под его началом, тоже приложили руку к выхолащиванию сути кинематографа, сведенного к демонстрации компьютерных эффектов и превращению живых и полнокровных персонажей в своего рода экранных роботов, клонов, марионеток. Речь идет о том, что выход 30 лет назад сравнительно дешевого фантастического фильма, который добился оглушительного кассового успеха, оказался поворотным пунктом в истории кино, после чего оно пошло по ложному пути развития.

Для того чтобы стала яснее моя позиция, придется обратиться к истокам кинематографа. Можно сказать, что с самого начала в кино соперничали две линии: люмьеровская и мельесовская. Но было бы в корне неверным считать, что фильмы братьев Люмьер ратовали исключительно за документированную реальность на экране — ведь и поезд, надвигающийся из глубины кадра на испуганных зрителей, является типичным шоковым эффектом, и первая кинокомедия «Политый поливальщик», и жанровая сценка «Завтрак ребенка», и целый ряд иных опусов относятся к явно инсценированным, придуманным историям. Точно так же несправедливо записывать Жоржа Мельеса в творцы иллюзорной действительности, не имеющей никакого отношения к подлинному миру, а все его кинематографические трюки и выкрутасы объявлять формальными экспериментами со временем и пространством, приводящими к потере веры в физическую реальность (если пользоваться терминологией Зигфрида Кракауэра).

Все гораздо глубже и неоднозначнее — и нередко люмьеровская и мельесовская ветви кинематографа тесно переплетаются друг с другом. Допустим, один из ярких представителей авторского иносказательного кино Андрей Тарковский был, как известно, горячим сторонником идеи «запечатленного времени». Эта идея воплощалась в его произведениях порой в весьма необычном преломлении, но он действительно остался до конца преданным принципу сохранения энергии жизни на кинопленке, являясь сторонником своего рода «феноменологии реальности». Кинематограф понимался режиссером как способ образного постижения мира, уникальность которого можно пытаться осмыслить, но нельзя разгадать окончательно. И человек, вырванный искусством из привычной среды обитания и возведенный до высот таинства всего сущего, тоже оказывается так и не объясненным феноменом (вспомним строчку из Пастернака: «И прелести твоей секрет/Разгадке жизни равносилен»).

Казалось бы, какое это имеет отношение к «Звездным войнам» в частности и к смерти кино вообще?! Проще всего обвинить Джорджа Лукаса, его последователей и учеников, а также эпигонов и жалких ремесленников в бездумной развлекательности зрелищ, в беззастенчивом тиражировании однотипных жанровых и стилевых приемов, в конвейерном производстве штампованных фильмов, которые мало чем отличаются друг от друга, а главное — выхолощены и лишены жизни, напоминая армию безликих машин из ленты «Я — робот». Можно еще по такому случаю приплести дежурный упрек Голливуду в переносе центра тяжести с разновозрастной аудитории на исключительно подростковую, когда уровень притязаний авторов подгоняется под мыслительные способности среднестатистического тинэйджера. Ну, и как пройти мимо всепокоряющей экспансии американского кино? Как мириться с навязыванием зрителям различных национальностей и культур весьма усредненного представления о жизненных и художественных ценностях?