Журнал «Компьютерра» № 23 от 20 июня 2006 года

Ну хорошо, вроде осенью осознали эту опасность и сваяли Gbase. Задумка была хорошая — сделать совмещенную доску объявлений и одновременно заменить свой поисковик по товарам. Понятное и логичное развитие рекламной модели. Сюда же логично вроде добавился Google Finance. Ведь всем понятно, что теперь только ленивый монстр не сделает свой движок для контекстной рекламы. Площади рекламные уходят из-под крыла, а спрос на рекламу растет. Надо или покупать, или делать свои контент-проекты. Путь, в общем-то, стал достаточно предопределенным — портальная схема с лидирующим поисковиком в центре с рекламной моделью бизнеса. Собственно, можно перечитать мою статью сентября прошлого года.

Хотя гугловцы, видимо, ее тоже читали, но поняли неправильно. Мало быть лидером в своей нише и стараться не подпустить конкурентов близко. С какого-то перепугу они решили, что компания уже не просто компания — а суперкорпорация, с налаженной системой управления, сверхлояльными клиентами и потому — «все могут короли». Ну-ка, мы все будем делать сами и не вид сделаем, что конкурируем со всеми, а и правда начнем конкурировать. Сбацаем свою платежную систему Gbuy, к примеру, и в соединении с Gbase+Gtalk получится почти Ebay+PayPal+Skype. Как там по Станиславскому? — Не верю! Абсолютно другая модель бизнеса — транзакционная. Абсолютно другая модель обслуживания клиентов. Абсолютно другая логистика. И при этом — очень жесткая конкуренция.

Да, осталось только выпустить свою операционную систему и назвать ее Gend. Все-таки сапоги должен тачать сапожник, а пироги печь — пирожник. Делали бы больше и лучше, что и так умеют хорошо, а остальное либо аутсорсили, либо уж покупали бы дорогие и лучшие проекты, аккуратно интегрируя их в себя. Не думаю, что публичность компании заставляет совершать столь бессмысленные поступки. Просто хваленая «Google strategy» постепенно превращается в «No strategy».

КАФЕДРА ВАННАХА: О войне без биологии

Автор: Ваннах Михаил

В заметке «Продолжение политики иными средствами, или?..» («КТ» #639) Дмитрий Шабанов говорит о войне как о возможной причине антропогенеза. Согласно исследованиям, на которые он ссылается, организованные нападения на группы себе подобных совершают не только люди, но и шимпанзе и даже паукообразные обезьяны. Заметка завершается предположением: не мог ли именно этот феномен сыграть важную роль в возникновении разума. Опять Гераклит, «Война — отец всех»?

В вопросе этом стоит разобраться. Дело в том, что война обрушивается на наши головы помимо нашей воли — независимо от того, хотим ли мы драться или склонны сочинять сонеты.

Начнем с классиков. Вот Гераклит: «Война (Полемос) — отец всех, царь всех… Должно знать, что война общепринята, что вражда — обычный порядок вещей, и что все возникает через вражду и заимообразно». Но в историю мысли Гераклит-то вошел не как апологет милитаризма, а как философ, открывший, что мир есть не сумма всех вещей, а целостность всех событий, изменений, фактов. Как человек, заложивший ту дорогу разума, на которой — уравнения Максвелла и философия процесса Уайтхеда. И его Полемос скорее война стихий, вечные перемены.

Вот блистательный Карл Филипп Готтлиб фон Клаузевиц. Генерал прусский и российский. В армию вступил двенадцати лет. Несмотря на аристократическое имя происходил из бедной семьи. Ветеран наполеоновских войн. Уже будучи наставником прусского принца, слушал лекции по философии профессора Кизеветтера, известного популяризатора философских трудов Канта. Своим сочинением «О войне» перевернул представления об этом роде человеческой деятельности.

Воспользуемся менее известным определением Клаузевица «…война — это акт насилия, имеющий целью заставить противника выполнить нашу волю. Насилие использует изобретения искусств и открытия наук…».

Итак — обратим внимание! Насилие интеллектуальные ценности не создает, но использует! Как сам Клаузевиц использовал философию Канта в своем «Vom Kriegе».

И воля. Средневековые последователи Дунса Скота и Фомы Аквинского спорили, что первично, разум или воля, но разделить эти понятия не решился никто.

Вот второе, более известное определение Клаузевица, где он говорит о войне как о продолжении политики. Здесь опять-таки первична политика. Осуществление реальных целей государства. Ну а государство — продукт достаточно развитого общества и свидетельство достаточно далеко зашедшей специализации людей.