Журнал Наш Современник 2007 #7

- Такое не забывается. Недавно мы из архива достали тот номер за 1989 год. Часть номера отдана украинской литературе. Что ни фамилия, то имя: Платон Воронько, Дмытро Павлычко, Николай Лукив, Леонид Горлач, статья о Мыколе Хвылевом… Горжусь своим редакторским дебютом. Но наша история круто повернула и пошла по непредсказуемому пути. Больно. После Беловежской пущи стало понятно: распад необратим. По большому счёту, все восемнадцать лет моего редакторства были поиском пути, который вывел бы к спасению славянской культуры, мысли, духа. По-моему, всё же удалось на творческой ниве сохранить лучшее, что нам досталось, что осталось от советского периода и в прозе, и в поэзии. Публицистика же оказалась просто неизбежной при осмыслении пугающего "рока событий". И тут у нас, думаю, наибольшие достижения. Они связаны с откровениями Льва Гумилёва, Вадима Кожинова, митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна, Сергея Кара-Мурзы, Александра Панарина, Игоря Ша-фаревича, Ирины Стрелковой… Не всё получилось. Социально-политические процессы на огромной территории СССР, а потом СНГ оказались слишком центробежными, слишком радикальными, слишком разрушительными.

А Украина - это особая тема, которая касается и моей личной судьбы. В своё время, будучи подростком, я учился в украинской школе. В Коно-топе. Туда из разбомблённой Калуги позвали на работу мать в железнодорожную больницу. Шёл сорок пятый год. Как сейчас помню, учительница Дарья Никифоровна на полном серьёзе сказала, что переведёт меня из пятого класса в шестой, несмотря на то, что двоек получил больше, чем троек, при одном условии - если выучу наизусть и выразительно прочитаю два стихотворения на украинском языке. И - выучил! Первое - Тычина "На Майдан1 коло церкви революц1я ще…" Второе - басня Глибова "Вовк та яг-ня". Концовку, особенно когда общаюсь с кем-то из Украины, люблю цитировать: Як см\ла ты мене питати? / Я, може, \сти захот\в. / Не вам про теэ дурням знати, - / I вовк ягнятко задавив…

К сожалению, волчьи законы порой правят людьми не только в политической сфере, но и в повседневной жизни. Поэтому и надо сообща противостоять бездуховности и антикультуре. Проникся этим, что называется, с младых ногтей. Русская девушка, на которой я женился в годы студенчества (а было это в Московском университете), оказалась с украинским прошлым: училась сначала в Днепропетровске, потом в Киеве. Она настолько хорошо знала мову, что перевела для издательства "Детская литература" известного западноукраинского прозаика Дмитра Кишелю. Часто ездили с супругой погостить к нему в Ужгород… До сих пор храню в домашней библиотеке украинские словари и время от времени заглядываю в них. Добрые воспоминания остались и от двух воинских сборов во Львове, где я познакомился с Ростиславом Братунем и Николаем Петренко. Николай - человек чрезвычайно драматичной судьбы: в пятнадцатилетнем возрасте его угнали в Германию, но он выжил "всем смертям назло", стал прекрасным поэтом. Мне посчастливилось переводить на русский язык его книги и подружиться с ним. В последние годы связь между нами прервалась. Если жив, может, откликнется? Храню его письма и сборники с автографами. Собираюсь сдать этот духовный багаж в библиотечный архив: чтобы там тоже был след моего увлечения украинской историей и культурой. Состоял я в продолжительной переписке и с Леонидом Первомайским. Он высоко оценил мои стихи, которые звучали в Киеве на встрече с творческим активом журнала "Наш современник".

Кстати, среди выпускников Литературного института, где я преподаю, немало граждан Украины и Белоруссии. Пока в "верхах" шумят бури геополитических разногласий, литераторы изо всех сил стараются сохранить добрососедские отношения наших стран на культурно-личностном фронте.

- Нет ли тут для вас риска поступиться принципами?

- Наоборот, национальная самоизоляция чревата всевозможными рисками и даже катаклизмами. Единство славянских государств не раз доказывало свою силу. Правда, неизвестно ещё, в какую сторону повернёт колесница мировой истории. Надеюсь, устремится туда, где будем ближе друг к другу - и в литературе, и в искусстве. Ростки такой интеграции надо поддерживать. И поддерживаем: издали уже четыре номера "Нашего современника", посвящённые Белоруссии. Нечто подобное хочется сделать хотя бы до 2009 года для Украины. Думаю, и у вас нашлись бы писатели, которым не чужда эта идея. Скажем, Борис Олейник.

- А как соотносится всё это с тиражной политикой?

- По сравнению с "перестроечными" показателями мы "упали" всего-навсего в 45 раз, а "Новый мир" - в 300! А если говорить серьёзно, то мы начиная с середины 90-х годов прочно занимаем первое место среди "толстых" литературных журналов России.

- Интересно, а сколько ваших подписчиков в Белоруссии и Украине сейчас?

- В Белоруссии, с которой мы целенаправленно работаем, 500; каждая область охвачена. А в Украине 150. Незасеянное поле. Или изрядно подзаросшее. Ему нужна вспашка - хотя бы неглубокая.