Журнал Наш Современник 2007 #7

Теперь, собственно, о своём. Я уже, наверное, писал, что так неловко начатая реформа вдруг подняла в народе волну самосознания. Телевидение, остальные госструктуры пытаются доказать, сколь хороша монетизация льгот. Министерство здравоохранения закупило в долг кучу лекарств (думаю - не самого высшего качества). И тем не менее народ всё протестует. Это связано, видимо, с нашим народным инстинктом: мы верим не в деньги, а в предмет, мы верим не в хлеб в мешке, а в муку, стоящую в мешке у нас на чердаке. Мы отчётливо понимаем, что деньги могут поменяться, что правительство вообще может "кинуть" пенсионеров или с таким опозданием идти за инфляцией, что никаких денег не хватит. Поэтому, когда человеку обещают конкретные лекарства, он в это верит, а когда дают какие-то несчастные деньги, на которые он не сможет купить себе лекарств, - ему уже не на что надеяться.

14 февраля, понедельник. В институт приезжал председатель Счетной палаты С. В. Степашин.

Очень много Степашин говорил о так называемом Стабилизационном фонде, об обслуживании внешнего долга. У меня, как и у него, есть ощущение, что и погашение внешнего долга, и Стабилизационный фонд при всей внешней привлекательности - ах, какие хорошие, рачительные хозяева! - скорее признак беспомощности правительства, так же как и хваленый профицит. Самый большой дефицит - в бюджете США, и тем не менее они живут и процветают. Экономисты!

"У нас сейчас экономика "выжженной земли", "экономика Луны". Степашин говорит очень точно психологически.

Я задал какой-то полупровокационный вопрос, в котором употребил термин "коэффициент вороватости", и выяснилось, что Зурабов крепко связан с фармацевтической промышленностью, и целый ряд закупок лекарств должен был идти через близкие к нему фармацевтические фирмы. Теперь это вроде бы сорвалось. И дохода нет, и позор большой. Степашин привёл в пример Китай, где ни одна реформа не проходила без длительного испытания в одном или двух регионах. Так же, как и я, считает, что бессмысленно отправлять в отставку и Зурабова, и правительство.

На встречу со Степашиным пришёл Куняев. Интересно, что для бывшего премьер-министра эта фамилия знакома, читал. Станислав Юрьевич принёс мне два за этот год номера "Нашего современника" с моими дневниками. Невольно принялся читать, не в силах оторваться: то ли потому, что это моя жизнь, то ли потому, что это воспоминания о совсем недавно улетевшем времени. Как бы хотелось бросить писание дневника, но не могу, затянуло.

18 февраля, пятница. Утром наконец дочистил письмо Степашину, и сам остался доволен. Сергей Вадимович получит документик, написанный по правилам художественной литературы.

Председателю Счетной палаты Российской Федерации Степашину С. В.

Глубокоуважаемый Сергей Вадимович!

Обращаюсь к Вам, в первую очередь, как к общественному деятелю, чётко осознающему увязанность вопросов экономики и культуры, воспитания и государственного строительства.

Обращаюсь для того, чтобы создать определенное общественное мнение в связи с той ситуацией, которая складывается вокруг Литературного института, точнее, вокруг ремонта и реконструкции его зданий. Конечно, есть и тайная надежда: а вдруг поможете? Впрочем, с такой же надеждой я обращался в Администрацию Президента к г-ну Волошину, в ведомство г-на Грефа, к бывшему министру образования г-ну Филиппову, к бывшему министру культуры г-ну Швыдкому. И я бы сказал, что у некоторых из перечисленных адресатов находил сочувствие и понимание, вернее, понимание проявляли все. Я даже обращался в Государственную Думу, но, впрочем, об этом лучше не говорить…

Мне, не только как ректору, но прежде всего как человеку, всю жизнь занимающемуся культурой, как писателю, да и просто как мыслящему гражданину, абсолютно ясно, что комплекс институтских зданий, находящийся в центре Москвы и представляющий из себя несколько памятников архитектуры, культуры и общественной жизни, не должен бесконечно ветшать. Так же, как элитное учебное заведение, расположенное здесь же, давшее стране такое большое количество имен первой величины, не может постоянно существовать возле черты бедности.

С одной стороны, это дом, где у помещика Яковлева в канун наполеоновского нашествия родился внебрачный сын, ставший впоследствии знаменитым звонарем при лондонском "Колоколе", раскачавшем самодержавие и подвинувшем Россию к февралю 17-го года; где в литературном салоне 40-х годов бывали Языков и Гоголь; где единственная сохранившаяся в Москве квартира Осипа Мандельштама; место жительства и смерти Андрея Платонова и рождения основного корпуса его сочинений; наконец, особняк, ставший легендарным после появления романа Михаила Булгакова "Мастер и Маргарита", - все это требует особого отношения, элементов музеефикации, щадящего режима эксплуатации. Если таких мест не станет - значит будет утеряна память о слишком дорогих для всех нас вещах…