Журнал Наш Современник 2008 #8

Однако в окончательном проекте вообще уже не содержалось жёстких обещаний начать процедуру признания, хотя бы первых двух, но Президенту РФ лишь рекомендовалось рассмотреть вопрос о целесообразности их признания. Но целесообразность - понятие отнюдь не юридическое, оно и вообще открывает дорогу произволу, и то, что проблема "непризнанных" в итоге вообще вылетает за пределы правового поля, весьма проницательно отметили в окончательно зачисленном в "постылые" Приднестровье. Нас тревожит, - прозвучало на заседании "круглого стола" в ИЭ РАН (27 марта 2008 года) из уст одного из представителей ПМР, - что "в России открыто заявляют о наличии всех оснований для суверенизации Абхазии и Южной Осетии, но возможное признание их независимости, тем не менее, напрямую связывают с возможностью Грузии вступить в НАТО".

Ну и, конечно же, не осталось незамеченным то, что волеизъявление народа Приднестровья (а ведь в республике состоялось 7 референдумов!) вообще перестало интересовать Россию. Как если бы его, этого волеизъявления, никогда не было. А если и было, то, в любом случае, не заслуживает даже упоминания. Но так обращаются с крепостными - или, ближе к реалиям нашего времени, заложниками. Однако те, кто торгуют заложниками, по крайней мере, не ссылаются на право, будь оно международное или какое-либо ещё. Разве что на право сильного. А потому, в этом новом контексте, особенно смехотворно (конечно, если на минуту забыть о драматизме всей ситуации) выглядят привычные отсылки к Заключительному акту Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (Хельсинки, 1975), с закреплённым в нём принципом нерушимости границ и территориальной целостности государств.

К нему РФ апеллирует всякий раз, когда речь заходит о "непризнанных", и у большинства людей, по определению не слишком-то искушённых в тонкостях юридической казуистики и не очень внимательно следивших за событиями последнего двадцатилетия, должно было сложиться впечатление, что предлагаемое в России истолкование этого положения "Хельсинки-75" и есть единственно верное. Что иначе и быть не может и что жаль, конечно, но ничего не поделаешь, а "непризнанным" остаётся лишь смириться со своей безрадостной участью. Дабы не обрушилась селенная.

Между тем существует и другой, весьма профессиональный взгляд на вопрос, представленный, например, авторами книги "Международное право и независимость Приднестровья" (Бендеры, 2007), к сожалению, почти неизвестной в Москве. Это - имеющие имя европейские юристы француз Патрик Брюно и бельгиец Филипп Шансе ельмот, а также украинец Олег ерник. А чтобы отмести нелепые, но возможные подозрения в некой их "пророссий-ской" ангажированности, сразу же отмечу, что выступают они, в целом, как раз с тех самых позиций, которые у нас принято, не вдаваясь в детали, собирательно описывать как "либеральные". Достаточно сказать, что авторы выступают как сторонники косоваров, что они приветствуют независимость бывших республик СССР и СФРЮ, объединение Германии в той форме, в какой оно произошло, то есть с разрушением ГДР, и т. д. Это, однако, вовсе не мешает им весьма трезво и объективно оценить ситуацию "пост-Хельсинки", в которой, нравится нам это или нет, и предстоит далее решать те проблемы, о которые так больно до сих пор ударяются "непризнанные".

"Действительно, - констатируют авторы, - территориальная целостность, нерушимость границ в Европе была гарантирована и Ялтинскими, и Хельсинкскими соглашениями. Ну и где сегодня ГДР, Югославия, СССР, Чехословакия, чьи подписи стоят под Хельсинкским соглашением 1975 года, которое вроде бы достаточно чётко и однозначно зафиксировало подписями 35 государств "нерушимость" их границ? На их месте закономерно возникли новые самоопределившиеся государства". И далее, - ещё ближе к главной интересующей нас здесь теме: "Несмотря на то, что в 1975 году ряд стран, участников Хельсинкского соглашения, впервые в своей истории, исходя из принципа территориальной целостности, признал юрисдикцию СССР над Эстонией, Литвой и Латвией, чего избегали в предшествующие десятилетия, принцип самоопределения и тут взял верх", спустя лишь "немногим более 15 лет".

"зял верх", стоит напомнить, не без активной поддержки тогдашнего руководства СССР, а затем РФ, но сейчас речь не об этом. Что сделано, то сделано, и результат, по крайней мере в обозримом будущем, необратим. Главный же и на сегодня важнейший вопрос, на мой взгляд, заключается в другом: что заставляет Россию с упорством, достойным лучшего применения и в ущерб своим собственным интересам, цепляться именно за этот тезис Заключительного акта, давно уже размытый "международной правоприменительной практикой", по выражению авторов книги?