Журнал Наш Современник 2008 #8

минуты особого расположения старого генерала он просил его рассказать о своем большеголовом друге юности. Дин Хун сразу оживлялся, в суровых глазах его загорались оживленные огоньки, и он порой очень подробно, в тончайших деталях передавал суть их очередного спора - всегда с легкой самоиронией, с особой доброжелательностью к другу, с уважением

к его точке зрения, даже если был категорически не согласен с ней. И никогда не выпячивал свою, а наоборот, пытался понять доводы своего не менее упрямого, пожалуй, собеседника, который реально отсутствуя, удивительным образом умел явно присутствовать и вести активную полемику.

А разногласия были. И особенно далеко заходил, например, их спор о деянии и недеянии.

По всем этим и другим причинам на заставе с ее совсем, казалось бы, неподходящей казарменной обстановкой среди воспитанников сложилась традиция предпочтения грамотности и познаний, поисков смысла бытия, размышлений о тех самых, некоторыми презираемых, высоких материях. И это не прошло даром, ибо вышло из нее много знаменитых и именитых.

Будущий генерал Инь Си вырос и возмужал, состоялся как личность именно на фоне этого высокого разговора, в атмосфере заочного спора двух Учителей.

Но подробнее об этом лучше рассказать в ином месте и в иное время, ибо это хотя и связанная с первой, зачатая в ее лоне, но уже другая история.

Первая поимка Чжан Чженя

Здание Справедливости, как совокупности всех ее понятий и смыслов, строится народом многими веками, и в этом крайне серьезном деле существовало всегда и существует множество нестыковок, неувязок, разнобоя мнений и взглядов, из-за которых по всему зданию ползут трещины, а в отдельные критические моменты оно и вовсе грозит обрушиться… и кто в том виноват? И кто судьи, выступающие от ее имени? едь во всякое время и во всяком месте они - дети своего времени и места, а Справедливость от этого, как известно, зависеть не должна, она вневременна и повсеместна, абсолютна. И попробуй, каждый раз решая какую-то конкретную законоиспол-нительную задачу, соблюсти ее абсолюты…

Да, конкретика - это самое, пожалуй, уязвимое место царицы Справедливости. И за примерами дело не станет, вот один из них, самых ранних.

А все дело завязалось тогда из-за большеголового сеятеля сомнений Ли Эра, прозванного всеми впоследствии Лао Цзы - Старый Учитель. И тогда же, более пятидесяти лет назад, связался этот узелок из трех нитей жизни, второй из которых была жизнь Дин Хуна, известного средь молодых сослуживцев прозвищем Старый Пограничник, а после смерти - как ечный Стражник, и третья - матерого контрабандиста Чжан Чженя.

И узелок этот не развязан до сих пор.

А было тогда дождливое и холодное осеннее утро. Два юных пограничника выследили и поймали маленького нарушителя границы.

Он спал под корнем большого развесистого дерева, свернувшись от ночной стылости и подложив под голову грязнющий рваный мешок.

Они же еще вчера издали заметили его одинокую фигуру, пробиравшуюся с той стороны к линии границы. Приметили дерево, под которым он притаился в сумерках, чтобы скоротать ночь и под утро проскользнуть мимо расставленных засад. Молодые пограничники решили опередить его и, не дожидаясь рассвета, подкрались к этому месту с обеих сторон.

На дереве совсем близко от нарушителя, словно охраняя его, поднял голову и зашипел большой питон, но Дин Хун не растерялся и одним ловким ударом острого меча рассек его пополам…

Мальчишка вскинулся, готовый тут же броситься наутек, но они дружно навалились на него и крепко связали.

Это был Чжан Чжень.

Поняв безысходность своего положения, он тут же начал плакать, причитая, что его дома ждет умирающая мать, за которой ухаживает маленькая сестра, а отец давным-давно погиб на войне с диндилами. И если, мол, он не вернется, то умрет и мать, а следом и маленькая сестра, которой нечего есть…

мешке у него они обнаружили лекарственные травы, среди них и корешки женьшеня, и какие-то тяжелые камни.

Неопытные пограничники тут же разошлись во мнении и отошли в сторону, чтобы поговорить. Дин Хул настаивал привести его на заставу, а там пусть начальство решает, как с ним быть. К тому же он видел, что юный нарушитель был здесь уже не раз и прекрасно разбирается в местности.

А Ли Эр сразу принял сторону парнишки и настаивал отпустить его к больной матери, тем более что нарушение его было формальное. Не его вина, мол, что лекарственные травы и корни женьшеня растут за границей. Он просто исполняет свой сыновний долг и ради спасения матери пустился в такую опасную даль за лекарствами…

Услышав про сыновний долг перед матерью, Дин Хул смягчился, ведь и у него где-то далеко на равнине есть мать, и как там у них, что с ними сейчас?..

- Ну, хорошо. С этим доводом можно бы согласиться. Конечно, если он говорит правду. Ну а если врет? Как проверим?

- А зачем нам его проверять? Мы ему просто поверим и отпустим. рет или не врет - это ведь его проблема… Дальше мы не вмешиваемся в его судьбу, - заявил Ли Эр.

- А что, если он все-таки врет?