Журнал Наш Современник 2009 #2

Когда они поравнялись со взрослой библиотекой, Борис, отвернувшись, сказал Глебу, чтобы тот шел домой, а он заглянет сюда. Все в Глебке оборвалось: вот оно что! Верно, ведь когда старший брат уезжал в училище, Дылда садилась в тот же вагон. Но мало ли… Оказалось - достаточно.

Глеб оглядывал своего брата, слегка удивляясь: выше среднего роста худощавый красивый курсант, без скольких-то там кратких лет офицер, и - вот! Да за ним эти девицы - одна другой краше - табуном ходить должны, а он к какой-то там Дылде собрался, старше его, пусть даже библиотекарша теперь. Но они-то, оба причем, знавали ее вульгарной школяркой, предводилой с пивной бутылкой в руке.

Все это вертелось в голове и на языке Глебки, и во взоре его удивленном увиделось бы внимательному глазу, но взгляд Бориса не то что невнимательным был, он бродил где-то в стороне - по кронам дерев, по кустам и невзрачным городским строениям: устремления их расходились в разные стороны.

Глебка кивнул и пошел домой, не оборачиваясь. Сперва он просто шел, тяготясь своими мыслями, потом вздохнул, отпустив заранее все Борькины грехи, даже если они и были, - ведь взрослый же он человек, в погонах, мастер спорта, самостоятельная, взрослая личность - какое он, младший, имеет право на его, старшего брата, решения?

Да и вообще - в чем дело, Глебушка? Живи сам!

Он побежал. Ветер летел ему навстречу, что-то уж слишком острый и крепкий, просто слезы выбивал из глаз! К чему бы это? К непогоде, к снегопаду? Или даже к буре?

Глебка, пока к дому бежал, ясный для себя вывод сделал: Борис имеет все права, и он ему ничего про Дылду не скажет. Все!

Но когда встретил их и раз, и два, по городским улицам прогуливающихся, поразился все же неверности старшего: приехал на несколько буквально дней, и все с ней да с ней, вместо того чтобы с братом время провести, поговорить всерьез или хотя бы с горевской командой снова сойтись - разве мало вещей, которые обсудить следует во всяких важных подробностях? Да и вообще! Разве мало в городе других девчонок - в тыщу раз симпатичней, чем эта?

Брат вообще странно жил в те первые свои каникулы, по-военному - отпуске. Не ходил в тир, не валялся дома, не торопился встретиться с горев-скими, даже Глебки избегал. Вставал поутру, одевался в гражданское и исчезал. Глебушка, стыдясь самого себя, даже пару раз в библиотеку днем заскакивал - но Дылда была на месте, о Борисе ничего не знала.

Однажды Глебка увидел его выходящим из автобуса, который ходил в областной центр. Борис не смутился, обнял брата и сказал ему, что ездил по делам, встречался со старым полковником Павлом Николаевичем Скворуш-киным, обедал с ним в ресторане и беседовал о жизни.

О жизни? Глебка тогда втайне удивился: чего о ней беседовать, и так все ясно - живем себе да живем! Учись, потом работай, вырастай, наверное, женись как все! Однако Борис вздыхал, крутил головой, о чем-то своем раздумывал, затем словно стряхивал с себя незримый груз, смеялся, плечи расправлял, спрашивал Глебку о чем-то, но эти расспросы были какие-то пустые, неискренние, слова, сказанные всуе, а не от сердца, и через разок-другой Глеб научился пропускать их мимо души, давая на пустые вопросы пустые же и ответы.

Что-то остывало между ними. Будто остывают угли в отгорающем костре. И все объяснялось-то очень просто - Борис стал взрослым, а Глебка еще бултыхался в чувствительном детстве.

Борик, будто оправдываясь перед братом, как-то сказал Глебу:

- Понимаешь! Я просто хочу побалдеть! Помнишь, в школе я стрелял и стрелял. Из тира не вылезал. В училище все по команде: просыпаться, обедать, спать! Даже по надобности, и то по команде. А как стану офицером, совсем свободу потеряю! Другими командовать придется, куда уж там? Так что, может, для меня все эти отпуска - последняя воля. Лето последней свободы! Я еще никто, я еще принадлежу себе сам, хотя бы сейчас! Дай я погуляю!

Это он говорил, пока они от остановки к дому шли. И эта просьба старшего брата к младшему Глебку просто подломила. Он, конечно, не заплакал, хотя едва удержался. Он схватил Борика за руку, невольно прижался к нему и неожиданно тихонько заскулил.

Вырвался из него этакий сдавленный звук, сразу выражавший и счастье, и горе.

8

В тот первый Борин приезд произошло одно маленькое, почти незамеченное событие. Впрочем, его и событием-то назвать трудно, потому что всего-навсего привезла бабушка из большого города каждому из братьев по яркой цветастой книжечке, которая называлась "Святые Борис и Глеб".

Бабушка вообще-то давно просила маму съездить с ней в областной центр, в церковь, потому что в Краснополянске церкви никогда не было, ведь этот городок построили во времена безбожные. Так что народ пожилой и верующий ездил по церковным праздникам в город главный, большой, где и храмы имелись, когда-то обносившиеся и обветшавшие, а теперь вновь воспрявшие и благолепием, и колокольным звоном, и стремлением народным под купола их.