Журнал Наш Современник №3 (2003)

Станислав Куняев • Письмо другу-поэту в заморские края (Наш современник N3 2003)

Станислав куняев

Письмо другу-поэту

в заморские края

 

Дружище! Ну что мне делать с тобой? Издаю журнал, где стараюсь донести до читателей, в том числе и до таких, как ты, объективную историческую правду о времени, в котором мы жили. Ты этот журнал выписываешь, прочитал книгу моих воспоминаний и даже восхитился ею, а что толку, если открываю я сборник твоих стихотворений — и смотрю, что в нем написано о событиях осени 1941 года, о битве под Москвой:

 

Усатый и вся его свита

Рванули за Волгу давно...

 

или там же:

 

И Кремль опустел сиротиной.

Там холодно и темно.

“Великий” со всею дружиной

За Волгу рванули давно.

 

И такое повторяется — много раз.

Это — небылицы! В самое тяжелое время, с 16 по 25 октября 1941-го, когда действительно в Москве была паника, опасаясь попасть под власть немцев, множество обывателей — жителей Москвы, кто на чем мог, убегали на восток из столицы. Но ни Сталин, ни его ближайшее военное и политическое окружение никуда не двинулись ни из Кремля, ни из своих квартир, ни из своих кабинетов. Сталин был человеком отважным. В царской ссылке в Туруханском крае много лет прожил в трудных условиях среди простого народа. Он не был (в отличие от Ленина и Троцкого, вышедших из состоятельных семей) ни еврейским, ни дворянским сынком, он создал сам себя, подняв­шись к вершинам власти из беднейшего слоя общества. Для этого надо было обладать особой силой характера. Потому в 1941 году, когда Жуков заверил Сталина, что Москва, если подойдут сибирские части, устоит, Сталин принял решение отстоять Москву во что бы то ни стало.

В Кремле не было в те дни, как ты пишешь, “холодно и темно”

. Он был полон народу — генералов, политиков, снабженцев, связистов, чекистов, курсантов. День и ночь там кипела работа по организации обороны Москвы, по эвакуации в тыл военных заводов, технического оборудования, документации, кадров — словом, всего, что нужно было для будущей долгой войны и для победы. Если было бы так, как пишешь ты, — немцы взяли бы Москву, как Варшаву в 39-м или Париж в 40-м году, играючи. Тот же Жуков, которым ты восхищаешься, не вылезал из сталинского кабинета, где они в окружении соратников ломали головы, как защитить столицу, подтянуть резервы и организовать контрнаступление. При Наполеоне Москву сдали, а при Сталине — отстояли. Подумай своей седой головушкой — почему. Вроде во времена Александра Благословенного предателей и трусов из элиты не было, а столицу все равно профукали.

Ты даже не понимаешь, насколько фальшиво твое перо, когда оно пишет о “бегстве” партийной элиты за Волгу:

 

Нет больше парадов гремучих

И нет на трибунах вождей...

 

Вот тут ты буквально вляпался в лужу неправды. Неужели ты не знаешь, что именно 7 ноября 1941 года состоялся исторический парад: войска шли через Красную площадь прямо на фронт, и провожал их Сталин с трибуны Мавзолея. Картина была совершенно противоположная той, которую изображаешь ты. Сталин напутствовал их словами о великих полководцах России: “Пусть вдохновляет вас в этой борьбе мужественный образ наших великих предков — Александра Невского, Дмитрия Донского, Кузьмы Минина, Дмитрия Пожарского, Михаила Кутузова”.

И лгут те, кто говорит, что Сталин вспомнил эти великие имена поневоле, от страха лишь в дни, когда враг стоял у стен Москвы. Да уже в довоенное время — в 38—39-м году по его воле были созданы патриотические фильмы об Александре Невском, о Кузьме Минине, об Александре Суворове, которые воспитали поколение победителей. Так что твоя сцена, в которой “сбежавший за Волгу” Сталин стучит на своих опричников кулаком и кричит: “Я знаю: солдатская свора не хочет за нас умирать! Так мы ей дадим Суворова, — погоны наденем опять...” — предельно фальшива. После этого легендарного парада начался перелом в битве за Москву. Именно благодаря мужеству Сталина, не “убежавшего за Волгу”, — в солдатах наших проснулась уверенность в победе под Москвой.

Весь мир знает об этом легендарном, героическом параде, а ты, поэт, русский человек, в прошлом советский солдат, не знаешь?! И еще берешься писать историческую поэму о том, чего не знаешь? Так нельзя.

О событиях этого времени ты размышляешь так, будто бы, схватившись за православие как за соломинку, бросая русским кость в минуту смертельной опасности 1941 года, Сталин думает:

 

На время откроем храмы

Для всех стариков и старух.