Журнал Наш Современник №5 (2001)

Перед нами - главная площадь хутора Татарского, и она практически один к одному совпадает с планом центра хутора Каргина. Трудно предположить, что, к примеру, центральная площадь станицы Глазуновской, где жил Крюков, совпадает с центром хутора Татарский, что там также будет стоять дом "гундосого" отца Виссариона.

Не менее выразителен этот план и в отношении прилегающей к Каргину местности. Слева обозначена длинная лента Забурунного лога, - он проходит в романе. Справа - Мокрый луг с зарослями чакана, также знакомый нам по "Тихому Дону". Внизу - стрелка указывает: "К Шамилевскому пруду". Под Каргиным и сейчас сохранился пруд с таким названием.

На плане застройки хутора мы встречаемся и с обозначенным кварталом, где жили братья Ковалевы (Шамили). Обозначены дома уже знакомых нам по предыдущему повествованию жителей Каргина - героев "Тихого Дона": Михаила Копылова, Михаила Иванкова, Петра Семиглазова, каргинского атамана Федора Лиховидова, Василия Стороженко, Аникушки Антонова, Лукешки-косой... На плане виден и тот сарай, где держали Михаила Кошевого и сына грачевского попа Александрова перед поркой на майдане. Обозначены дома, где до 1917 года жил М. А. Шолохов. А чтобы дополнительно подтвердить достоверность этих сведений, - указан дом самого краеведа, уроженца и жителя Каргина Георгия Яковлевича Сивоволова, чей вклад в шолоховедение воистину бесценен.

Ибо без Г. Я. Сивоволова и таких подвижников, как он, многое в романе было бы непонятным, многое было бы утрачено навсегда. Читаем в романе, к примеру, описание базара на главной площади в Татарском: "...На квадрате площади дыбились задранные оглобли повозок, визжали лошади, сновал разный народ; около пожарного сарая болгары-огородники торговали овощной снедью, разложенной на длинных ряднах, сзади них кучились оравами ребятишки, глазея на распряженных верблюдов, надменно оглядывавших базарную площадь и толпы народа, перекипавшие краснооколыми фуражками и цветной россыпью бабьих платков" (1 - 2, 193).

Возникает недоуменный вопрос: откуда в хуторе Татарском на Дону болгары-огородники? Верблюды?

Недоумение рассеивается, когда обращаешься к книге краеведа Сивоволова. Оказывается, на левой стороне Чира землю традиционно арендовали у станичников болгары-огородники, которые разводили там овощные плантации. Рядом с пожарным сараем, почти за домом, где жил Шолохов, на лавках и ряднах болгары раскладывали свои овощи. А жители астраханских и калмыцких степей торговать на воскресных базарах приезжали на верблюдах. Так что строки эти, пишет Г. Я. Сивоволов, "навеяны детскими воспоминаниями".

Так проявляет себя "дактилоскопия" текста в действии: без учета жизненного опыта писателя и воспоминаний его детства появление на базаре в Татарском болгар-огородников и верблюдов объяснить невозможно.

Биография Шолохова помогает нам уяснить и возникновение "придуманного" писателем поселка Ягодного: за ним - поселок Ясеневка, в котором находилось имение известного на Дону помещика Попова, где жила и работала в услужении мать М. А. Шолохова, Анастасия Даниловна.

"С двенадцати лет пошла в услужение: служила у одной старой вдовы-помещицы" (8, 37), - напишет впоследствии о своей матери М. А. Шолохов.

"В имении Дмитрия Евграфовича Попова мы находим много сходного с имением Листницких, - пишет Г. Я. Сивоволов. - Расположение комнат в доме Листницких точно совпадает с расположением комнат в доме Поповых... Похожи крытые жестью панские дома, похожи рубленые и крытые красной черепицей флигеля".

Краевед Г. Я. Сивоволов считает, что именно имение Ясеневка явилось прототипом Ягодного.

Информационное поле романа "Тихий Дон", его источниковая база, питающая историко-хроникальное содержание романа, характер его главного героя Григория Мелехова, в основу которого положена судьба Харлампия Ермакова, разветвленная система прототипов, наконец, география, топография и топонимика местности, воспроизведенные в "Тихом Доне", - все это убеждает нас: роман "Тихий Дон" принадлежит Михаилу Шолохову. Только его биография, его укорененность в реальную жизнь вешенской округи времен гражданской войны и первых послереволюционных лет, а также своеобразие и мощь его дарования позволили создать это гениальное произведение. Невозможно представить себе никакого другого писателя, который в силу особенностей своей биографии имел бы возможность соприкоснуться с тем мощным народным преданием и богатейшей народной памятью о трагических событиях времен гражданской войны в Вешенской, которые легли в основу этого великого романа.

А.Беззубцев-Кондаков • Двадцатый век Игоря Фроянова (Наш современник N5 2001)

ДВАДЦАТЫЙ ВЕК ИГОРЯ ФРОЯНОВА