Журнал Наш Современник №5 (2001)

Вскоре пришла судебная повестка. Процесс длился восемь месяцев, эксперты на трех континентах искали и переводили материалы. Тогда такие события были еще в новинку и привлекали внимание. Демпресса - от разудалого "Комсомольца" до официоза - "Российской газеты" писала о нем. Тональность легко уяснить из заголовка "Вечерней Москвы" - "Красно-коричневые наступают, а стражи закона молчат" (1.06.1992). Специально приехавший из Израиля корреспондент журнала "Алеф" запечатлел портрет красно-коричневого злодея: "Я обнаружил его в одной из комнат (редакции "Нашего современника". - А. К.) - восседавшего под портретом царя Николая II. Казинцев оказался рослым, с поповской бородой мужчиной" (№ 423). Нужно ли говорить, что портрет Николая II и "поповская" борода - реалии того же ряда, что "отец-помещик", прожигавший жизнь в Париже...

Процесс стал катализатором активности, пробой сил людей, получивших впоследствии широкую известность. Адвокатом Брановера был Г. Резник, тогда еще сравнительно молодой кудрявый провинциал, уже замеченный, перетащенный в Москву, остро нуждавшийся в шумном деле, чтобы завоевать популярность. В качестве моего защитника дебютировал блестящий знаток международного права профессор М. Кузнецов, также приобретший впоследствии большую известность. Шумное участие в разбирательстве приняли активисты "Антифашистского центра" - это стало одной из первых публичных акций небезызвестной организации.

Из всех участников, пожалуй, только я не получил ничего, кроме неприятностей. Мне приходилось разрываться между работой, поисками злополучной книги в библиотеках (где она хранилась в спецхранах, но таинственно исчезала, как только я делал заказ) и заседаниями суда. Русские американцы так ничего в своих архивах и не нашли. Зато прислали наблюдателя - брата известного хирурга-миллионера. Он пришел на заседание суда с портативной видеокамерой (редкость по тем временам), однако снимать не стал: не удовлетворил мой унылый вид. "Вы противостоите международному сионизму и должны выглядеть как герой", - с акцентом выговаривал он русские слова. Я вежливо улыбался, думая про себя: "Если бы ты гарантировал, что русские американцы соберут 100 тысяч рублей (именно такой иск вчинил мне Брановер - в 1991 году это была баснословная сумма!), я мог бы отнестись к происходящему, как к съемке рекламного ролика. Но я ведь знаю, что, если Брановер выиграет, мне всю жизнь придется расплачиваться с хасидами и н и к т о не даст мне ни копейки!"

Для сравнения: несколько лет спустя похожий иск евреи предъявили знаменитому Роже Гароди. На этот раз речь шла об освещении арабо-изральского противостояния. Узнав о процессе, жена одного арабского шейха тут же перевела на счет писателя сумму, которую требовали с него истцы...

Мало проку было и от земляков. Все твердили, что на меня смотрит Россия, а потому я должен сделать то-то и то-то. Найти цитату, проводить пресс-конференции, собирать публику на заседании суда. И хоть бы один сказал: понимаю, нелегко выдержать почти годичную нервотрепку, я вам помогу... Из патриотических изданий только "Русский вестник" освещал процесс, за что я до сих пор благодарен главному редактору А. Сенину и корреспонденту газеты А. Казину, приходившему чуть ли не на каждое заседание. Еще из наших на суде регулярно бывали Г. Литвинова, В. Брюсова, М. Антонов, В. Осипов. Иногда собиралась массовка с плакатами, однако частенько я оказывался один в густой толпе чернявых активистов "Антифашистского центра".

В конце концов все завершилось так же внезапно, как и началось. Оказывается, процесс приурочивали к слушаниям об "угрозе фашизма", которые должны были проходить в Верховном Совете. Готовился соответствующий закон, призванный навсегда искоренить противников еврейства в России. Но произошел сбой - ВС стал все больше склоняться в сторону оппозиции и уже без прежней покорности реагировал на распоряжения из Кремля. Слушания отменили, закон не был принят. Процесс утратил актуальность. Суд констатировал, что злополучную цитату в изданиях книги Брановера обнаружить не удалось, однако отказал истцу в материальной компенсации.

О своих мытарствах я написал статью "Как меня судили" (№ 10, 1992). Упомянул и о том, что русские нередко оказываются в меньшинстве не где-нибудь, а в Москве - сердце России. И вот тогда меня завалили письмами! Сочувствовали, сетовали на нашу неорганизованность, поддерживали. Как же они мне помогли! И не только морально.