Журнал Наш Современник №8 (2001)

Татарский критик и литературовед Р. Мустафин побывал в Елабуге летом 1964 года. Вот какой итог подвел он своим поискам: “...ни в отделении милиции, ни в районной больнице, ни на кладбище, ни в других учреждениях, несмотря на тщательные поиски и статью в елабужской районной газете, не нашлось никого, кто бы помнил трагический случай в августе сорок первого. Анастасия Ивановна (Цветаева. — Л. С. ) обнаружила запись от 31 августа о похоронах М. И. Цветаевой, сделанную рукой Георгия, и аналогичную запись в милиции и в паспортном столе. Но когда я пошел по этим учреждениям, не было уже и этих записей.”

Поистине, Елабуга — город мистический, умеющий хранить тайны.

* * *

В год 100-летия со дня рождения Цветаевой прошла молва о том, что священник одного из московских храмов отслужил панихиду об упокоении рабы Божией Марины. Надо думать, он знал, что делал. Вопрос в другом. Как всегда — в попытке истолковать свершившееся через интуитивный опыт, который так убедительно являет поэзия Цветаевой.

Если некий иерей взял на себя этот грех против Бога, как совершенный в состоянии острого душевного приступа, то никакие мы, современники, ему не судьи. А если греха и вовсе не было? Если Душа, именовавшаяся в миру Мариной, — сомневавшаяся, заблуждавшаяся, согрешавшая и страдавшая, жаждала упокоения все те годы, что была пригвождена к позорному столбу самоубийцы, и взывала к православным русским людям, единственным, кто и мог доставить ей эту радость через церковную молитву...

Не та ли Душа — христианка выдохнула некогда в эфир молитвенное и покаянное свое письмо, которое поэт Цветаева лишь записала на вековых скрижалях:

Закинув голову и опустив глаза,

Пред ликом Господа и всех святых — стою.

Сегодня праздник мой, сегодня — суд.

Сонм юных ангелов смущен до слез.

Угрюмы праведники. Только Ты,

На тронном облаке, глядишь, как друг.

Что хочешь — спрашивай. Ты добр и стар

И ты поймешь, что с эдаким в груди

Кремлевским колоколом лгать нельзя.

И Tы поймешь, как страстно день и ночь

Боролись Промысел и произвол

В ворочающей жернова груди.

Так, смертной женщиной — опущен взор,

Так, гневным ангелом — закинут лоб —

В день Благовещенья, у Царских врат

Перед лицом Твоим — гляди! — стою.

А голос, голубем покинув грудь,

В червонном куполе обводит круг.

И.Кириллов • Границы мира (Наш современник N8 2001)

Илья Кириллов

 

ГРАНИЦЫ МИРА

 

О прозе Михаила Ворфоломеева

Отчаянье я превратил в игру...

Г. Иванов