Журнал «Посев» № 1 (1588) - январь 2010

Война, в которой по выражению писателя-фронтовика Виктора Астафьева, Сталин и Жуков «сожгли в огне войны русский народ и Россию»,

лишь довела народное горе до крайности. «России, попросту не стало. Страшно произносить, но страна-победительница исчезла, самоуничтожилась, и этому исчезновению и самоуничтожению и продолжающемуся неумолимому самоистреблению шибко помогли наши блистательные вожди, начиная со Сталина, – писал Астафьев, –

Только преступники могли так сорить своим народом! Только недруги могли так руководить армией во время боевых действий, только подонки могли держать армию в страхе и подозрении».

Никто не потребовал у Сталина отчета за порочное сближение и дружбу с нацистами в 1939–1940 годах, за ценную помощь, оказанную Гитлеру в его далеко не «странной войне» в Европе. Никто не спросил со Сталина, как государственного лидера, за установление общей границы с рейхом и огромные потери в 27 млн. человек. В 1930-е годы СССР превратился в один огромный цех по выпуску военной продукции. Но никто не спросил у кремлёвского горца, почему же, несмотря на всю внешнюю мощь, колоссальные силы и средства Красной армии, войска Германии, сражавшейся, кстати, против коалиции великих государств, достигли не только Москвы и Ленинграда, но и кавказских хребтов?… Сталин несет полную ответственность за подготовку к войне и предвоенную политику, бессмысленно погубленные солдатские жизни, за судьбы миллионов соотечественников брошенных в оккупации, за невосполнимые жертвы армии и населения. Население неуклонно «убывало» и после войны – голод 1947 года, борьба с повстанцами в западных областях СССР, избыточная смертность в нищих колхозах, избирательные репрессии… И все это на фоне номенклатурного благополучия.

По сравнению с физическим опустошением страны не менее разрушительные последствия имело опустошение духовно-нравственное, привнесенное в наш народ при Сталине принудительным лицемерием. Каждодневная и обязательная ложь, быстро входившие в привычку двоемыслие и цинизм, искусственный энтузиазм, демонстрация «общественно-полезной», но насквозь фальшивой активности разрушали дух и душу не менее чем бытовая нищета, страх и подневольный труд. В липкой паутине лживых слов, лозунгов и образов человек оказывался бессильным, по словам Бориса Пастернака, перед «колдовской силой мертвой буквы». Если Ленин отнял свободу слова, то Сталин – свободу молчания, которое расценивалось властью как скрытое неучастие и неодобрение. Сталин призывал советских людей не только на «трудовую вахту», «в ряды борцов за выcполнение плана», «ликвидацию прорывов», но и к «большевистской бдительности», «к отпору вражеским выпадам и вылазкам». Человек учился «разоблачать замаскировавшихся врагов», «наймитов империалистических разведок», «взволнованно» одобрять «мудрые решения партии и правительства» и «героически жертвовать собой».