Журнал «Посев» № 1 (1588) - январь 2010

Однако события десятилетней давности по своему значению вышли далеко за пределы Чечни и Дагестана. Жесткая и бескомпромиссная позиция по отношению к боевикам Владимира Путина, ставшего 9 августа 1999 года премьер-министром и официальным преемником Бориса Ельцина, открыла ему путь на российский политический Олимп. Эта жесткость легитимировала факт передачи политической власти по наследству. Практически легитимность всего «первого срока» Путина была обеспечена Северным Кавказом. Это не могло не сказаться на внутриполитической динамике в России в целом. Философия военно-политического менеджмента десять лет назад стала во многом определять умонастроения российского служилого класса. Будучи вынужденным, с первого же дня своей работы действовать в режиме «черно-белых оценок» (оправданных в случае басаевского рейда), Владимир Путин впоследствии не смог до конца преодолеть эту стилистику даже там, где она была неуместной. В этом смысле мы можем говорить о негативном влиянии атаки боевиков на российский внутриполитический процесс в целом. Повторимся еще раз, в августе 1999 года на земле Дагестана призыв «мочить в сортире террористов» был оправдан, поскольку речь шла о выживании государства и его элементарной жизнеспособности. Но автоматический перенос данной методики на другие сферы (взаимоотношения власти и бизнеса, Кремля и оппозиции, государства и гражданского общества, выстраивание политики в других субъектах Северного Кавказа и региональной политики вообще, взаимоотношение исполнительной власти и парламента) отбросил Россию назад. Государство, которое в чрезвычайно жестких условиях формирования постимперской политической нации, когда «окна возможностей» для демократизации лишь незначительно открыты, добилось больших успехов по этой части (в сравнении с соседними постсоветскими образованиями), десять лет назад начало движение в обратном направлении. Допустимые в совершенно конкретных условиях авторитарные методы не были свернуты после того, как победа в Дагестане была одержана, а Чечня стала возвращаться под российскую юрисдикцию. Именно здесь надо искать причины последующей отмены выборов регионального управленческого корпуса, формирования ручных палат Федерального собрания, популизм, как главный ресурс для доказательства собственной правоты, а также маркирования любых оппонентов (даже выступающих с патриотических позиций), как оппонентов не власти, но едва ли не врагов страны в целом.

События десятилетней давности многие эксперты, политики, правозащитники называют (с разных позиций) «прологом» ко второй «чеченской войне». Думается, что такой вывод все же является упрощением. С одной стороны нападение 7 августа предопределило будущую вторую чеченскую кампанию. За полтора месяца боев в Дагестане погибло более полутора тысяч боевиков, 280 российских военнослужащих (около тысячи было ранено). Отразив непосредственную агрессию Хаттаба и Басаева, российские военные и внутренние войска начали «зачищать» т.н. «Кадарскую зону», созданную также в августе (поистине роковой месяц!) 1998 года в селах Карамахи, Чабанмахи, Кадар Буйнакского района.

Но в то же самое время «вторая чеченская» была предопределена задолго до «горячего августа» 1999 года. Еще за год до нападения Басаева и Хаттаба в трех селах Дагестана исламские радикалы заявили об отказе подчиняться официальным властям Дагестана и о создании «Отдельной исламской территории», внутри которой произошла ликвидация официальной власти силовых структур, введение шариатского судопроизводства и вооруженных постов по защите «суверенитета» данной территории. По своей сути «Отдельная исламская территория» стала вторым после Ичкерии де-факто государством на российском Северном Кавказе. Ликвидировав «Отдельную исламскую территорию» 12 сентября 1999 года, Москва взялась за свою главную головную боль 1990-х – Чеченскую Республику Ичкерия.

Сегодня, спустя десять лет, политическая турбулентность на Северном Кавказе не преодолена. И в том, что именно 7 августа на Старопромысловском шоссе Грозного прогремел взрыв, в результате которого погиб один и было ранено два милиционера, можно увидеть недобрый знак. В этой связи необходимо и в 2009 году актуальными остаются ответы на два вопроса. Во-первых, какие причины привели к атаке, значение которой вышло далеко за пределы Дагестана и Чечни, Во-вторых, насколько адекватными и оправданными были действия всей российской государственной машины на Кавказе десять лет назад?