Журнал «Вокруг Света» №10 за 1983 год

— Решение, которое предстоит нам сейчас принять, человеку выпадает раз в жизни. Явление, с которым мы столкнулись, каждый из нас имеет право и основание толковать по-своему. Перед нами альтернатива: или гибель всех нас, трех разумных представителей планеты Земля, или гибель коралловой колонии, в которой мы допускаем носителя разума планеты Кайобланко. В общем, надо решать. — Чекерс обвел товарищей взглядом. — Мы голосуем.

Игорь помедлил, побарабанил пальцами по столу.

— Я за то, чтобы остаться.

— А ты? — повернулся Чекерс к девушке.

Не поднимая глаз, Надя чуть слышно проговорила:

— Я считаю, мы должны лететь.

— Значит, я... — Пилот засунул руки в карманы. Помолчал секунду: он так не хотел, чтобы его слово стало решающим. — Мое мнение — надо взлетать. Таким образом, принимается резолюция: взлетать. — Чекерс выключил бортжурнал. — Но мы не должны пренебрегать даже самой малой надеждой на нейтральное решение...

— А что, есть какая-то надежда? — не выдержала Надя.

— Я провел некоторые расчеты. Если мы стартуем не со дна, а с уровня поверхности, температура воды в придонном слое повысится до плюс пятидесяти. У рифа появляются шансы выжить.

— Но как нам подняться? Разве пропеллеры не поломаны?

— Поломаны. У верхнего винта отбиты две лопасти. И починить его нельзя. Но мы можем отрезать две симметричные лопасти у нижнего. И если нам удастся оба винта ненадолго синхронизировать, то, может быть, мы поднимемся до самой поверхности.

— А если мы не сумеем их... синхронизировать? — запнувшись, спросила девушка.

— Тогда от вибрации может разладиться основной двигатель, а это, сами понимаете, что означает для нас. Как только вибрация приблизится к критической, я включаю реактор. Будем надеяться, что до этого успеем подняться до поверхности воды.

Игорь с сомнением покачал головой:

— Надежда совсем слабая, Боб. Рифовые кораллы живут при температуре от восемнадцати до тридцати пяти градусов. Любые отклонения вверх или вниз их убивают.

— Это на Земле...

— Внешне они почти неотличимы от земных. И пределов жизнестойкости кораллов Кайобланко мы не знаем.

«Так узнай!» — чуть не сорвалось с языка у Роберта, но он вовремя осекся: конечно же, Игорь не может экспериментировать на организмах, в которых предполагается разум...

— И все же это единственный шанс, — сказал Чекерс. Потом добавил: — Наш и их.

Вдвоем Игорь и Роберт вытащили из кладовой покалеченные винты, подравняли огрызки лопастей у верхнего пропеллера, срезали две лопасти у нижнего. Получилась пара пропеллеров довольно жалкого вида.

Потом они влезли в скафандры, выплыли наружу. Быстро закрепили винты на оси, стараясь не разговаривать и избегая смотреть по сторонам, словно что-то стыдное и недостойное готовилось их руками...

В половине четвертого по бортовому времени Чекерс приказал занять места и приготовиться к старту. В кабине пилот сидел один: Игорь устроился в нижнем отсеке, чтобы наблюдать кораллы до последнего момента. Надя осталась в лаборатории следить за показаниями биоаппаратуры.

— Внимание! Включаю вертолетный режим,— сообщил Роберт.

По тому, как бросились врассыпную рыбешки, как нырнул под обломками рак-отшельник, Игорь определил, что винты начали проворачиваться. Над дном вспучилось облако мути и стало расти. В нем уже исчезали кораллы, муть закрывала смотровой сегмент... Дисколет качнулся, и почти сразу Игорь почувствовал вибрацию. Она застучала медными молоточками в корпус, заставляя дисколет вздрагивать короткими, судорожными рывками.

— Плохо дело? — спросил Игорь.

— Терпимо! — обнадеживающе крикнул Чекерс. — Мы поднимаемся. Лишь бы вибрация не усиливалась...

Не успел он договорить, как молоточки превратились в глухо звенящий будильник, а рывки слились в неровную, лихорадочную дрожь.

Облако мути росло, расползалось, застилая колонию. Водная толща между ней и дисколетом постепенно увеличивалась.

— На сколько поднялись? — раздался голос Нади.

— Прошли двадцать, — отозвался пилот. — Вибрация нарастает.

— А если сбросить обороты? — предложил Краснов.

— Нельзя. И так идем на самых малых. Чуть сбавить — опустимся обратно.

— Голова... Болит голова! — вскрикнула Надя.

Удивиться, как в такой момент можно говорить о головной боли, Игорь не успел. Будто разъяренный шмель ворвался к нему в мозг. Эколог сдавленно замычал, сжимая виски.

— Терпите, ребята, это от вибрации, — бормотал Чекерс. По голосу чувствовалось, что и ему несладко.

Тридцать метров до поверхности. Пройдена только половина. Поднимутся ли они, продержатся еще полпути?

— Все, — объявил пилот, — вибрация подходит к критической. Пускаю реактор на холостой.

— Нет! Только не сейчас, хотя бы еще десяток метров! — закричал Игорь. — Прошу тебя, Боб, подожди. Если ты запустишь реактор на этой высоте, у них нет шансов...

— Если я промедлю еще минуту, — тяжело дыша, откликнулся пилот, — дисколет может развалиться.

— Боб! Держись, держись до последнего. Пусть они обычные кораллы. Но мы же люди! Держись до последнего!

— Не могу, — прохрипел Чекерс. — Больше не могу, ребята... Сейчас буду давать газ...