Журнал «Вокруг Света» №11 за 1992 год

Поначалу тростниковым валикам по бортам я не придавал большого значения. Соригинальничал, отметил свое родство с лихими сечевиками, отдал дань их мастерству и выдумке — и ладно. Но вот «Хоре» заскользил по днепровским водам. Днепро-Бугский лиман встретил нас свежим ветром. Какое-то время он не мешал продвигаться к морю, особенно, когда шли под прикрытием камышовых островков. Однако уже через день мы в полной мере ощутили силу ветров над лиманом. Гребли до мозолей, до пота, менялись через каждые полчаса, однако так и не смогли преодолеть то встречную, то боковую волну. Пробиться к берегу через заросли тростника-«дударя» тоже не было возможности. Тогда поступили так: один греб, а другой вплавь подталкивал лодку сзади или подтягивал спереди за причальный конец. Это была тяжелая и изматывающая работа. Волны становились все напористее. Однако, несмотря на то, что суденышко (даже без одного гребца) низко сидело в воде, редкие капли залетали внутрь. В чем дело? Когда пришла моя очередь нырять в мутные воды и брать «под уздцы» лодку, я смог убедиться, насколько эффективно тростниковая обшивка отражала волновые атаки. Волны ударяли снизу и разбивались о тростниковые валики, распадаясь на вялые струйки. К вечеру нам удалось пробиться к затону у села Геройское. Местные рыбаки, заинтересовавшись тростниковой обшивкой нашей лодки, рассказали, что запорожские казаки (жители многих сел на берегах лимана считали себя их потомками) широко и с выдумкой использовали тростник для повседневных нужд. Особенно у запорожцев было развито рыболовство, которое и кормило и одевало их («Днiпровий, Днiстровий обидва лимани, iз них добувались, справлялись жупани»). На местах рыбных промыслов в лимане строились курени и шалаши, которые покрывали тростником. Из тростника делали «гарды», или «заколы», — особая система перегородок, куда заплывала рыба. Кстати, как нам рассказали, местные жители до сих пор используют тростниковые плетни для рыбной ловли.

Проходя возле бетонных причалов, скалистых островков, торчащих из воды пней и коряг, мы скоро перестали бояться за хрупкие борта — тростник надежно предохранял их от случайных ударов. Тростниковые поплавки придавали уверенности и тогда, когда мы вынуждены были удаляться от берега — в критической ситуации они могли удержать лодку на плаву. Уже не говорю о том, что обвязка в пути служила своеобразной полочкой для различной мелочевки, удобной основой для крючков и зацепов. Я не раз представлял, как казацкий ватаг, выкурив трубку-«люльку», засовывал ее между тростником и опрокидывался на спину, подставляя лицо горячему солнцу.

...О чем думал он? О кознях неприятеля? О боевых товарищах? А может, ловил аппетитные запахи дымков, которые вились над казаном с кулешом? Может, подремывал в предвкушении сытного ужина в веселом кругу побратимов? Вообще-то проводя время в боевых походах, где обстановка часто неожиданно менялась, казаки были непритязательны к пище. Так, спасаясь от врага, запорожцы прятали «чайки» и уходили в степи, где питались чем придется — «они ели оленьи копыта, ели рога и давние, валявшиеся по степи кости диких животных». В походе они варили в основном «соло-маху» — ржаная мука на воде, густо сваренная, «тетерю» — более жидкую похлебку, «щербу» — уху, чуть приправленную мукой. И рыба, которую изредка удавалось добыть по пути, и мука, и сухари не раз выручали в плавании и нас.

Во всяком случае, запасшись немного мукой, крупой и сухарями, мы были уверены, что голодать не придется и, имея некоторое представление, чем и как питались наши предки, сумеем приготовить вполне аппетитный и сытный обед. Тем более что приспособились разводить костер прямо в лодке. Достаточно было расстелить в корме на пайолах мокрую тряпку, набрать в миску воды и поставить на нее сковородку, в которой сухие, заранее приготовленные щепки пылали жарко и дружно.

По-разному встречали нас люди, когда видели наш парус с крестом, звездой и полумесяцем. Один массовик-затейник объявил по рупору ребятишкам из лагеря: «К нам приехали гости из дружественной Турции! Поприветствуем их!» Я тогда подумал, что, вероятно, недаром вышил именно эти символы на парусе. Крест, звезда и полумесяц имеют отношение к людям разной веры. А именно их объединению и служат большие и малые экспедиции. Мирный дорожный человек — везде гость... Между прочим, среди запорожцев было много людей самых разных национальностей. В трудных морских походах они быстро находили общий язык, хотя и молились разным богам. Сечевики не гнушались перенимать у других народов полезный для них морской опыт. Более того, на «чайках» нередко предводителями были казаки-«потурнаки», бывшие невольниками у турок («потурчившиеся») и знавшие многие их секреты. Польский посол, которого турки упрекали, что поляки не могут сдержать воинственный пыл казаков на море, однажды ответил им: «Да казаки ж и моря не знали, пока ваши же турки не показали себя и не научили их мореплаванию...»