Журнал «Вокруг Света» №01 за 1990 год

Продвигаясь в глубь Сахары, я все больше разделял мнение античных авторов насчет жаркого климата. Высокие температуры каждый раз заявляли о себе по-новому. На второй день путешествия, например, вдруг почувствовал, как раскалилась оправа солнецезащитных очков, как горят под ней щеки и нос, как дужки обжигают уши. Пришлось поступать, как делают мальчишки, когда чистят дымящуюся, только с огня, картошку, перекидывая ее с руки на руку. Я стал «перекидывать» очки с места на место — от кончика носа до переносицы. Шутка ли сказать, мы проезжали самые жаркие места Сахары. В Тимимуне, оставшемся позади, и Ин-Салахе максимальная летняя температура 56 градусов.

К сахарской жаре нельзя привыкнуть, с ней можно только смириться. И все же часам к двум жара становилась совершенно невыносимой. Это, наверное, лучшее время для выпечки лепешек на песке. Именно тогда у пекарей-туарегов лепешки получаются с румяной корочкой. В это прекрасное время хочется инстинктивно закрыть в машине окна, зажмуриться и не дышать.

Чтобы выжить, нам приходилось выпивать по ведру теплой, а порой просто горячей воды, для сохранения водного баланса в организме. Местному жителю такое потребление показалось бы непростительным расточительством. Туарег, к примеру, обходится по нескольку дней без воды. Для человека же впервые попавшего в пустыню, могут оказаться смертельными и десять часов. И тогда в пустыне найдут труп, у которого рот забит песком, и руки судорожно вцепились в землю — свидетельство попытки человека в состоянии галлюцинации утолить жажду.

Не случайно «покорение» пустыни европейцами затягивалось до последнего, а когда колониальный раздел Африки все же потребовал «освоения» Сахары, экспедиции снаряжались в зимнее время. Кстати, знаменитое ралли «Париж — Дакар», чей маршрут местами совпадал с нашим, тоже проводится только зимой. Мы же были связаны сроком конференции в Лагосе.

Долго Сахара скрывала от исследователей свой облик. Достоверные карты появились лишь в начале XX века.

По караванной тропе

Едва я задремал, как у ворот кемпинга притормозил автомобиль. Хлопнули дверцы, луч карманного фонарика скользнул по нашим машинам. Послышался голос Мохаммеда, который на ломаном английском с кем-то объяснялся. Оказалось, нас догнал эфиопский журналист Белаи Фелеке, который примчался на самолете, хотя и не очень надеялся застать нас. Он не смог вылететь к назначенному сроку из Аддис-Абебы в Алжир из-за отмены рейса. Белаи был в костюме, светлой рубашке с галстуком, в руках чемоданчик. Он ни сном ни духом не ведал, какой путь ему предстоит.

В древности караваны по Сахаре часто водили слепые проводники. Тропы в пустыне пропитаны запахом верблюдов. Песчаные бури могли засыпать следы, но запах оставался — слабый, но все же достаточный для чуткого носа проводника. Через каждый километр он брал горсть песку и нюхал его. На земле, где нет никаких ориентиров, слепец был полезнее зрячего.

На границе асфальта и песка за Регганом пять пар глаз всматривались в горизонт, но никак не могли отыскать первую вешку, чтобы взять направление на Бордж-Моктар. Наша беда заключалась еще и в том, что и нюхать песок мы не умели. А перед нами веером расходились следы от колес, и каждый след куда-то вел, за каждым скрывалась судьба.

Ученые утверждают, что в пустыне следы могут сохраняться до ста лет. По словам южноафриканского писателя и путешественника Лоуренса Грина, в Египте в начале нашего века были обнаружены следы обозов наполеоновской армии, оставленные в 1798 году во время перехода из Сальхуджи в Кантару, а в отдаленных районах Западной пустыни до сих пор находят следы узких шин автомобилей, впервые примененных в битве итальянских войск с сенуситами (Сенуситы — члены мусульманского религиозного ордена в Ливии, активно выступавшего против итальянской колонизации.) в первую мировую войну. Ученым эта особенность пустыни, безусловно, на руку, нам же живучесть следов только мешала и затрудняла выбор.

Ничего не оставалось, как искать «золотую» середину и ехать по биссектрисе веера. Двигаться решили, пока не увидим вешку, но ни в коем случае не выпуская Регган из виду.

Городок был еще как на ладони, когда машина Олега, которая тащила прицеп, засела в песке. Мы принялись, увязая по колено, ее толкать. Автомобиль выбрасывал из-под колес струи песка и зарывался все глубже. Нужно было пускать в ход лебедки.

Подъезжаю к зыбучему участку. Связываем тросы, включаю лебедку. Тросы натягиваются струной, моя машина дергается, припадает на передние колеса, словно заарканенный олень — автомобиль Олега ни с места. Лебедка продолжает вращаться. Теперь зарывается моя машина. Все глубже и глубже. Достигнув твердой поверхности, она замирает. В этот момент дергается другой автомобиль. Его задняя часть приподнимается и ...раздается глухой щелчок, как будто по песку ударили кнутом. Лебедка накручивает обороты вхолостую. Лопнуло крепление троса на машине Олега. К счастью, металлический хлыст никого не задевает.