Журнал «Вокруг Света» №01 за 1990 год

Возникал вопрос, где лучше подсесть. Все зависело от того, где разместятся сопровождающие, но я надеялся узнать это, когда поезд «неожиданно» остановится. Разумеется, мне хотелось устроиться в пассажирском вагоне.

Вскоре я задремал и проснулся, только когда появился второй поезд. Солнце заметно сместилось к западу. Колени и плечи у меня немного ныли от долгого лежания в неудобной позе. Во рту пересохло.

Я потянулся, похрустывая суставами, и проводил взглядом второй поезд. Потом проверил свой. Он уже приближался. Я запрограммировал остановку, взяв в качестве ориентира ближайший электронный указатель дистанции, и пожалел, что не додумался купить в студенческом городке плитку шоколада и кока-колы.

Наконец поезд прибыл и начал тормозить, следуя моим указаниям. Послышался визг колес. Проплыл мимо локомотив, потом несколько вагонов, и весь состав замер.

Слева послышались голоса. Из служебного купе выбрался сопровождающий. За ним еще один, который что-то прокричал третьему, что остался в купе. Затем эти двое посовещались и, разделившись, двинулись к голове поезда по обеим сторонам пути.

Я скользнул в компьютер локомотива. Как раз в этот момент кто-то запрашивал его о причине остановки. Пока двое сопровождающих шли вдоль состава, третий занялся проверкой систем.

Человек, который шел с моей стороны, заглядывал под вагоны и между ними, решив, видимо, лично проверить состав до самого локомотива. Я заставил открыться двери ближайшего пассажирского вагона, метнулся через насыпь, вскочил внутрь и закрыл за собой дверь.

Когда локомотив разогнался, я встал и осмотрел все три вагона, потом решил, что останусь в самом первом, чтобы услышать, если кто пойдет из конца поезда. У меня не было уверенности, что сквозь шум движения удастся что-нибудь расслышать, но так казалось спокойнее.

Затем я проскользнул в центральный компьютер, отвечающий за движение на этом участке дороги. Стер все упоминания о непредвиденной остановке и заменил их просто сведениями о том, что поезд запаздывает. Прямо на моих глазах компьютер сформулировал и передал локомотиву корректирующую команду. Поезд тут же увеличил скорость. Если никто из операторов не заметил изменений до тех пор, пока они не стерлись, я был в относительной безопасности. Мне начало казаться, что я успешно овладеваю искусством маскировки.

Глава 12

Не знаю, сколько прошло времени, потому что я не без наслаждения претворял в жизнь великий таоистский принцип «ву вей» — ничегонеделание, — но совершенно неожиданно у меня возникло ощущение, словно я нахожусь в саду. Энн выбрала не самое удачное время, чтобы вдруг обрушивать на меня философию просвещения, и я мгновенно насторожился.

 — Экн? — произнес я, нащупывая точку опоры.— Что ты задумала на этот раз?

— Я пропала...— донесся до меня ее голос вместе со смутным ощущением боли.

Цветы начали увядать, запахи стали тоньше...

 — Больно... Вот! Я его остановила!

 — Энн! Что происходит, черт возьми?

 — Он здесь... Малыш Уилли пришел по мою душу.

В это мгновение что-то в моих ощущениях перевернулось. Я очутился рядом с ней, вместе с ней, как в прошлом случалось всего несколько раз. Я чувствовал себя гостем в ее разуме, смотрел ее глазами, слушал ее ушами. И чувствовал ее боль...

Мы оказались в квартире, довольно большой, но я даже не мог представить, где она находится. Боковым зрением я заметил элегантную мебель, но наш взгляд через всю длину комнаты приковывал Малыш Уилли, прислонившийся к стене холла. Он стоял, чуть сгорбившись, и тяжело дышал. Невысокий простенок отделял нас от маленькой кухни. Справа — большое окно с видом на залитый солнцем горизонт, но я все равно не мог определить, где находится квартира, хотя чувствовал, что это Восточное побережье. В углу размещался ее компьютер-телефон-и-так-далее, одним словом, «домашний блок», как его теперь называют. Мы стояли у светло-коричневого кожаного диванчика, опершись на марокканский столик. В груди у нас пульсировала боль.

— Сестра моя, я понимаю твою точку зрения,— произнес Малыш Уилли,— но ты только оттягиваешь исход, не больше.

Энн добавила силы в созданную для него галлюцинацию. Она заставляла его испытывать острую сердечную боль, такую же для него реальную, как та, настоящая, которую Малыш Уилли вызывал у нее. Его это заметно отвлекало. Он на несколько секунд оставил свои попытки, тем самым давая Энн возможность разыскать меня и мысленно перенести к себе.

 — Какое-нибудь оружие, Энн! Вон та тяжелая пепельница или лампа... Что угодно! Дай ему по голове! — кричал я.— Переключайся на реальное нападение. Оглуши его. Это тебя спасет. Наступай!

 — Я... не могу...— ответила она.— На то, чтобы его сдерживать, уходят все мои силы...

 — Тогда двинь ему между ног! Выцарапай глаза! Он убьет тебя, если не будешь нападать!

— Я понимаю, — произнесла она.— Но если я подойду ближе, преимущество будет на его стороне. Чем ближе подходишь, тем о к сильнее.

— У тебя есть пистолет?

— Нет.

 — Ты можешь добраться до кухни и взять нож?

— Он к кухне ближе, чем я. Ничего не выйдет.