Журнал «Вокруг Света» №02 за 1990 год

Высокий ранг занимает и колдун. Ок «связывается» с потусторонним миром. Колдуна совет племени выбирает еще в совсем юном возрасте. Для этого надо, чтобы ребенка «отметили духи». Например, он должен проявлять склонность к игре с огнем, предпочитать открытым местам замкнутое пространство, не любить яркого света и вообще отличаться от других обычных детей. Нетрудно догадаться, что такой ребенок обладает повышенной чувствительностью и раздражительностью. С детских лет за развитием этих его качеств строго следит совет общины. Основная задача колдуна — изгнание злых духов из больных людей и заклинание жилищ. С этим он справляется.

Единственное, что пока не удается колдунам лису, а может, они не очень к этому и стремятся, так это прогнать истинных виновников их несчастий и конфликтов с властями — торговцев наркотиками, которые все чаще наведываются сюда. Суля хорошее вознаграждение, они стимулируют рост посевных площадей под опиумным маком.

Получение наркотика стало, увы, традиционным. Поля опиумного мака занимают все верхние этажи горного склона, ниже высевают другие культуры. В каждой деревне, где нам довелось побывать, выстроены специальные дома-опиекурильни. Тяжело было смотреть, как собирались старики на трубочку зелья. Молодые глядели на старших восхищенно и с завистью — им вход в опиекурильню пока заказан. Видимо, лису понимают, что опиум оказывает вредное воздействие на организм. Поэтому и курить его разрешают лишь людям преклонного возраста. Однако рано или поздно лису приобщается к опиуму. Другое дело, насколько быстро яд окажет свое разрушающее воздействие. Но рано или поздно это происходит.

Херонммо Ламарале, испанский этнограф Фото автора

Транссахара

Продолжение. Начало в № 1/90.

Ученик шофера

На другое утро, пока таможенники Борджа тормошили наш желтый, пропыленный багаж, полностью подтверждая не самое лестное о них мнение, мы обсудили план дневного перехода. Проводника, увы, не нашли и собирались примкнуть к французскому каравану. Я не переставал удивляться сходству Бернара — шефа перегонщиков — с индейцем: с горбинкой нос, глубоко посаженные глаза и, несмотря на преклонные годы, необыкновенная легкость в движениях. Возраст выдавали вставные пластмассовые зубы, клацающие при произнесении шипящих звуков, и дряблые ноги, которым было слишком просторно в засаленных замшевых шортах.

— Этих парней,— кивнул Бернар в сторону таможни,— по полдня ждать приходится. И везти ничего не везешь, так бумагами замучают. Сами понапишут, тебя заставят, да еще по две печати на каждую бумагу и потом по три подписи. Чего только люди не придумают, чтобы показать, что не зря хлеб едят!

Мне оставалось только соглашаться, наблюдая, как под умелыми руками ребят в униформе разлетается содержимое наших сумок и ящичков, которые мы тщательно укладывали, прикручивали и закутывали, чтобы сэкономить место и спасти от въедливой сахарской пыли. Судя по цвету, можно было определить, откуда она: светлых тонов — из-под Эль-Голеа, красноватая — из Адрара, темно-желтая — пески Танезруфта.

Солнце стояло в зените, когда мы наконец смогли тронуться в путь. Машины вытянулись длинной колонной. Впереди — Бернар на «Пежо-505», за ним — три грузовика, замыкали процессию наши «Нивы». На самом выезде из Борджа у одного из самосвалов лопнул топливный шланг.

В это самое время подошел темнокожий паренек и спросил:

— Вам проводник нужен? Возьмите меня, я хорошо знаю дорогу и готов проводить вас до Гао.

— До Гао? — удивился я.— Ты там живешь?

— Если заплатите четыреста французских франков, у вас будет самый лучший проводник, который поможет разместиться на ночлег в Тессалите и поведет дальше кратчайшим путем.

Для большей убедительности он достал из-за пазухи малийский паспорт, который был бережно завернут в тряпицу.

— Я не какой-то шарлатан, я вожу людей через границу официально, и мне доверяют,— продолжал паренек.— Видите штампы? Я много раз провожал иностранцев, и все были довольны.

В паспорте я прочитал: Салум Ульд Булкер, 1966 года рождения, ученик шофера. Судя по дате выдачи паспорта, Салум изучал автодело уже четвертый год. Это несколько смутило меня, но предложение показалось заманчивым, и к тому же этого проводника, выяснилось, знал Бернар.

— С ним можно идти,— кивнул он головой.— Езжайте, увидимся в Тессалите.

Судьба отвернулась от нас в тот день. На щебнистом участке пустыни я проколол колесо. После мытарств по камням развалился пополам бедолага-прицеп. И наконец, от перегрева взорвалось, разлетевшись в мелкие крошки, заднее стекло одной из машин. Прицеп разгрузили и бросили. Раздутые, как шары, канистры с бензином прикрепили к багажникам, рассовали по машинам запчасти.