Журнал «Вокруг Света» №03 за 1981 год

Мне так и не удалось узнать, какой индейский вождь был автором этих строк. Но он написал книгу — горькую повесть о судьбе своего народа, увидевшую свет в конце прошлого века и ставшую одним из известнейших рассказов о судьбе индейцев.

Если древние были убеждены, что все дороги ведут в Рим, то для меня, американиста, изучающего индейцев, все магистрали и шоссе современной Америки заканчивались дикой тропой индейца. Конечно, чрезвычайно трудно в сегодняшнем облике страны разглядеть очертания далеких предшественников. И все же... Какой из городов Америки не стоит на месте старой индейской деревни? Люди, прокладывавшие самые первые тропы на континенте, исчезли, а «дорожные знаки», расставленные ими у переправ, развилок, поворотов, по-прежнему живы. Живы в буквальном смысле, только побеги превратились за два-три столетия в ветви исполинских деревьев, а сами деревья — в памятники ушедшей культуры...

А географические названия? «Братья мои,— сказал когда-то индейский вождь,— об индейцах должны вечно помнить в этой стране. Мы дали имена многим прекрасным вещам, которые всегда будут говорить нашим языком. О нас будут смеяться струи Миннехахи, словно наш образ, просверкает полноводная Сенека, и Миссисипи станет изливать наши горести. Широкая Айова, стремительная Дакота и плодородный Мичиган прошепчут наши имена солнцу, что целует их...» И в самом деле, Алабама на языке криков согласно легенде означает «Здесь мы остаемся», горы Адирондаки хранят память о стычках военных отрядов — «Они едят кору», Оклахома, где индейцев больше всего,— «Земля краснокожего». Да и слово «Канада» разве не означает в переводе с ирокезского просто «деревня»? Если взглянуть на археологическую карту Нью-Йорка, легко различить десятки мелких поселений на месте нынешнего Манхэттена, Бруклина, Бронкса. И вот после того как я столько лет разыскивал индейские тропы на карте и в сознании Америки — ее литературе, я получил возможность взглянуть на них собственными глазами.

Это была научная командировка. И за три месяца мы, двое литературоведов, побывали в разных городах, работали в крупнейших библиотеках и университетах страны, встречались с учеными, писателями (конечно, и индейскими тоже), посетили индейскую резервацию. Во время нашего путешествия мы все реальнее ощущали индейские тропы, скрытые здесь и там под бетоном в наши дни.

Когда-то ирокезы и алгонкины были кровными врагами, а ныне от мощных племенных союзов ничего не осталось, только стоят рядышком нью-йоркские суперотели «Алгонкин» и «Ирокез» — два одинаково чинных, почтенных бизнесмена,— как памятники, по которым уже не узнать оригинала.

Знакомство с индейскими тропами пришлось начать с музеев и библиотек. Что касается живых индейцев, то встреча с ними на востоке, в крупных городах — Нью-Йорке и Вашингтоне, где было сделано все, чтобы они давно исчезли, была нелегкой. Но за два дня до моего приезда в Колумбийский университет выступал перед студентами со страстной речью «Мертвые воины не поют» Рассел Мине, лидер восстания сиу в 1973 году в Южной Дакоте. А в нью-йоркской библиотеке все десять рабочих дней я просидел рядом с поэтом из племени клаллам Дуэйном Ниатумом, чьи стихи читал еще в Москве.

Чиновник из племени команчей

...Река Потомак, на которой стоит Вашингтон, видела много важных событий американской истории. Она называлась когда-то Патавомеке — по-алгонкински: «Место, куда приходят и приносят»: здесь на тропах у бродов сходились окрестные племена для торга и обмена.

Бюро по делам индейцев Департамента внутренних дел находится недалеко от реки.

Ни один индеец за всю историю-этого учреждения не помянул добром его политику. В лучшем случае кто-нибудь назовет имя прогрессивного ученого Джона Кольера, задержавшегося в коридорах БДИ при Рузвельте в тридцатые годы...

Сначала я долго искал необходимую контору, не отмеченную никакой табличкой и, как оказалось, рассредоточенную в разных местах. Это было сделано недавно, после того как здание было захвачено индейцами-активистами «Красной силы» в начале 70-х годов и часть грабительской документации уничтожена.

После некоторых проволочек я был представлен темнокожему служащему с вполне индейскими украшениями: бирюзовым перстнем на пальце и такой же заколкой на галстуке. Он с достоинством протянул руку: «Том Оксендайн» — и повел в кабинет

— В моем ведении находятся все вопросы индейского землевладения,— прояснил он сферу своей деятельности.

У меня было к нему много вопросов. Кто, по официальным стандартам, считается индейцем? Как он относится к представителям движения «Красная сила»? Что конкретно делает БДИ для обеспечения жизни индейцев?