Журнал «Вокруг Света» №04 за 1974 год

— Вы обратили внимание? — говорил Зимельс. — Вода в этом озере смыкается с потолком грота. Такое явление называется сифоном. Французский спелеолог Норберт Кастере, рискуя жизнью, проплыл в гроте Монтеспан под таким сифоном и обнаружил на другой его стороне самую древнюю в мире стоянку людей, самые древние скульптуры.

Тернопольские спелеологи часто упоминали имя Кастере. Для них это был человек, не просто открывший 1200 пещер, но и властно позвавший в еще не изученный мир. Все началось с книги Кастере «Тридцать лет под землей», которую когда-то принес Юзефу отец, заядлый альпинист и пещерник.

Сигареты гасли одна за другой, и нас обступила плотная тьма. Казалось, никого нет рядом. Я включил лампу и посмотрел в темноту. Там угадывались очертания каких-то гигантских трещин.

— Каменная решетка, — тихо сказал кто-то.

Давным-давно вода промыла туннель в гипсовых породах, и теперь полутора-двухметровый проем разделял каменные распоры. Жутко было видеть эти острые скользкие скалы, между которыми вился широченный зигзагообразный ход; на дне его бежал глубокий поток. Иногда распоры обрывались, и нужно было перескакивать со скалы на скалу, чтобы продолжить путь. Я видел, как двигались по этому трехсотметровому туннелю спелеологи: то на полушпагате, упираясь ногами в скалы, то вытянув над пропастью тело — ногами в один распор, плечами прижавшись к другому. Я двигался за ними как в полусне...

Американский спелеолог Холидэй писал: «Как бы вы ни исследовали пещеру, нельзя быть уверенным, что она не имеет продолжения». На карте «Озерной», которую мне показали перед экспедицией, был обозначен ход в лагерь. Я обратил внимание на слово «квитка». Так назывался сплошной каменный завал, по другую сторону которого стоял крестик. Здесь семь лет назад спелеологи поставили точку, считая, что пещера пройдена до конца. Было в ней тогда 26 километров. «Квитка» в переводе с украинского означает «цветочки» (в украинских селах, закончив постройку хаты, ставят «квитку» — на коньке крыши привязывают букет цветов).

Три года спустя к «Квитке» пришла очередная экспедиция. Несколько дней шла оконтуровка — разведка на продолжение. Неожиданно обнаружили очень низкую галерею; свод пещеры в этом месте почти приникал к земле. Можно было ручаться, что там ждет тупик. Но Светка, начинающий спелеолог (она так и осталась у всех в памяти — Светка), пожелала все же сползать на разведку: «Я худенькая, не застряну». Спустя час она принесла ошеломляющую весть: «По ту сторону открывается огромный район!»

...И теперь мы ползем этой самой Светкиной галереей. Здесь нельзя было поднять ни голову, ни спину, подбородок оставлял борозды в глине. Приникший к телу свод своими острыми выступами грозил сорвать комбинезон. Я слышал, что по ту сторону находится подземный лагерь — всего в получасе ходьбы по высоким галереям и залам, которые так поразили когда-то воображение незнакомой мне Светки. В слове «лагерь» грезились уют, шумное дыхание паяльных ламп, щи с тушенкой (я видел, как в транспортники укладывали капусту) и, наконец, сон...

У самого входа в лагерь прямо из земли росли серебряные кристаллические иглы.

Похоже, что пещера живое существо. Она дышит: через каждые три-четыре секунды выпускает воздух и с такой же скоростью, лишь на мгновение замерев, вдыхает его обратно. Она имеет постоянную температуру; плюс десять градусов, независимо от того, какая погода снаружи — жара или мороз. Ее лабиринт — подземные ручьи, реки, озера — напоминает кровеносную систему. Нутро пещеры совершенно стерильно; кажется, здесь не было ни одной бактерии до прихода людей.

Я размышляю об этом, глядя, как руководитель нашей съемочной группы Юра Апостолюк определяет по компасу азимут новой галереи. Рядом с ним сидит Люда Ковальская с пикетажным журналом и карандашом и влюбленно ловит слова командира.

— Положи на тот перекресток 38-й пикет. Запиши азимут...

Я уже заметил, что девушки обязательно влюбляются в камеральщиков. Женщины вообще любят увлеченных делом мужчин, а работоспособность спелеологов не знает границ. Мы работаем посменно — по десять часов, — и я поражаюсь способности камеральщиков за все это время ни на минуту не прекращать съемки. Мне рассказывали, что в одной экспедиции съемочники проработали 36 часов подряд! Председатель клуба и будущий врач Федя Немчук, ведущий в пещере психологические наблюдения, уверял, будто особенности пещер — круглосуточная ночь, микроклимат — в первые дни пребывания под землей необыкновенно повышают энергию человека. Правда, потом отсутствие разнообразия притупляет ощущения, и тогда устраивается разгрузочный день.