Журнал «Вокруг Света» №06 за 1990 год

Предметом манипуляций со стороны «даое» может быть все, что угодно,— от импортных автомобилей и цветных телевизоров и до более скромных товаров повседневного спроса. «Даое» подразделяют на так называемых «гуаньдао», или «посредников», занимающих официальные посты и связанных со сферой торговли, и «сыдао» — лиц, никакой властью не облеченных и действующих на свой страх и риск. Между теми и другими существует органическая взаимосвязь, и едва ли одни могли бы существовать без других. Отношение к ним у населения примерно одинаковое, разве что к «гуаньдао» претензий больше. Считают, что эти высшие категории, во-первых, и так могли бы прожить безбедно на зарплату. Во-вторых, они паразитируют одновременно и на «сыдао», и на потребителях. С деятельностью «даое» связывают расцвет инфляции и существующий вопреки видимому процветанию рынка дефицит некоторых видов товаров и услуг, а также рост цен в частном и государственном секторах экономики.

На протяжении последнего столетия Китай не раз под влиянием различных внешних и внутриполитических причин «открывался» внешнему миру, чтобы затем, ввиду изменившихся обстоятельств, вновь «закрыться» на определенный срок. Поэтому и явления, связываемые сегодня с деятельностью «даое», в той или иной форме возникали и в прошлом.

Сто с лишним лет назад, когда Павел Яковлевич Пясецкий ступил на ханькоускую землю, губернатором крупнейших центрально-южных провинций Хунань и Хубэй был родной брат могущественного канцлера Цинского императорского дома Ли Хунчжана. Он оставил яркий след в новой истории Китая, особенно связанной с такими крупнейшими событиями, как «опиумная война» и тайпинское восстание.

Будучи человеком дела, Ли Хунчжан не только внимательно присматривался к деятельности своих иностранных союзников в войне против повстанцев-тайпинов, но и стремился перенести на китайскую почву технические достижения тогдашнего молодого и зубастого западного капитализма. За тридцать лет пребывания у власти он многое успел, провозгласив так называемую «новую политику», сутью которой было стремление использовать западную технику и технологию ради укрепления могущества Срединной империи.

Ли Хунчжан не особенно был удручен насильственным вторжением держав на континент — в том же Ханькоу присутствие английского военного флота весьма охлаждающе действовало, например, на продвигающиеся на север повстанческие армии тайпинов. Не без его усилий, по-видимому китайская армия уже с 1862 года засела за иностранные военные уставы, а первые группы офицеров отправились в Англию и Германию для изучения военного дела. Канцлер открыл в Шанхае производство пушек, а в 1865-м приобрел в Шанхае иностранный машиностроительный завод, на котором можно было изготовлять большие и малые пароходы, разрывные снаряды и винтовки. Этот завод после переименования превратился в знаменитый Главный Цзяннаньский арсенал. Дела как будто пошли хорошо. Появились и «совместные предприятия» — богатые китайские фирмы. Такие, как «Цичан» и «Цзяньлиюань», вели торговлю от имени иностранных компаний, но большая часть акций в них принадлежала китайцам.

Ли Хунчжану, как человеку традиционного воспитания, не нравились коммерсанты как таковые — испокон веков в Китае знали, что «благородный муж думает лишь о справедливости, и только мелкие людишки гоняются за выгодой», то есть прибылью, а это и составляло главный интерес во всяком торговом предприятии. В Китае лучшими людьми считались благородные ученые-чиновники, а торговцам вместе с ремесленниками отводилось место в самом низу социальной лестницы, куда ниже крестьян и военных. Этого извечного положения «предпринимателей» Ли Хунчжан, как видно, изменять не собирался.

Были, конечно, трезвые люди, кто понимал разницу между местным и западным «капитализмом». Один из ученых того времени писал о «новом» способе хозяйствования: «Каждый год затрачиваются миллионные суммы. Если бы продукцию, полученную в результате этих затрат, купить за границей или предложить сделать ее иностранным мастерам, то ее стоимость была бы наполовину меньшей... Если так будет продолжаться и дальше, то и через 100 лет дело не продвинется вперед...» Но прогнозы специалистов никого не волновали, дело шло своим чередом. И не потому, конечно, что участникам производственного процесса непонятна была правота этого ученого-экономиста. Все, разумеется, все видели и понимали — уж в чем, чем, а в уме тогдашним чиновникам и коммерсантам отказать было нельзя. Просто и тех, и других устраивала только эта экономика, и никакая иная. В ней-то и заключался «специфический путь развития» императорского хозяйства. Дело в том, что большинство крупных тогдашних коммерсантов, в первую очередь шанхайских, были людьми, близко стоявшими к правительственным кругам вообще и к Ли Хунчжану в частности. Их общие интересы состояли не в погоне за мелочовкой — «прибылями», достойными лишь поистине сорных людишек, а в совместном владении общим «капиталом» — страной.