Журнал «Вокруг Света» №07 за 1993 год

Вскоре мы собрались на базе и с напряжением слушали прогноз погоды на ближайшие дни, который привез нам комендант. По его словам, мы можем отправиться в путь сегодня после обеда, если не хотим ждать еще неделю. Сейчас еще штормило, но часам к трем-четырем море успокоится настолько, что у нас появится шанс — но больше его не будет.

Хотя ни я, ни Райнер не были глубоко верующими людьми, мы не могли отказаться от приглашения пастора присутствовать на мессе в маленькой деревянной часовне на острове Горн. Пастор соорудил временный алтарь, кроме нас, присутствовал только комендант Пуэрто-Уильямс. Пастор благословил нас. Церемония в этой часовне на юге Нового Света длилась едва более получаса, но никогда мне не забыть этих торжественных минут... Видимость по-прежнему была плохой, но море заметно успокоилось, так что мы окончательно решили сегодня рискнуть. Быстро нагрузили лодки, надели водонепроницаемые костюмы, и наконец в 13.30 несколько солдат с военно-морской базы помогли нашим фальтботам справиться с прибоем. Это было 7 мая 1984 года.

На пределе возможностей

Мы сидели в лодках, выжидая подходящую волну, и солдатам удалось подтолкнуть нас еще до того, как следующая волна захлестнула бы нас.

Выйдя за пределы бухты, мы стали грести к восточному мысу, скалы которого подступали к самой воде. Справа от нас тянулась гряда подводных утесов. Мы прошли еще немного вперед, чтобы быть подальше от берега, и оглянулись.

У меня перехватило дыхание: с юго-запада шла гигантская штормовая волна, чем ближе к скалам, тем она становилась все больше и вдруг опрокинулась на камни и рассыпалась каскадами. Как бы подталкиваемый какой-то внутренней силой, я продолжал двигаться дальше. Райнер, казалось, был полон решимости, ловко маневрируя между бушующими волнами. Его фальтбот подпрыгивал на воде, то скрываясь надолго в ложбине волн, то снова внезапно возникая где-нибудь впереди меня. Становилось все опаснее...

С трудом нам удавалось не перевернуться. Каждый из нас боролся в одиночку. Мы не могли больше переговариваться; не было времени, чтобы следить взглядом за Райнером. Я был занят только самим собой. Все внимание я сконцентрировал исключительно на движении своей лодки. Все, что угодно, только бы не перевернуться! Перевернуться в открытом море было бы не просто неприятностью — это был бы конец. Нельзя было и думать о том, чтобы помочь другому. Здесь каждый — борец-одиночка, каждый должен быть готовым стать им...

Я давно потерял чувство времени и удивился, когда наконец обогнул восточный мыс и он остался позади меня. Справа от меня была широкая бухта, которая находилась между восточным мысом и собственно мысом Горн. Мы немного перевели дух, подплыли настолько близко друг к другу, что смогли переговариваться. Вода казалась здесь гораздо спокойнее.

Внезапно стена облаков надвинулась и заслонила полностью от нас остров. Налетела густая вьюга, подул ветер, в одно мгновение началась борьба не на жизнь, а на смерть. Вблизи ничего нельзя было рассмотреть, так что мы должны были следить не только за волнением на море, но и за курсом, чтобы не наскочить на подводные камни. Мы гребли в сильном напряжении без остановки. Силы были на исходе. Мою правую ногу свело судорогой, и я пытался не обращать внимание на боль. Я не мог ни вытянуть ногу, ни изменить позу, так как управлял ногами. Суставы, мышцы, нога — все болело...

Наконец облачная завеса понемногу расступилась, и тяжеловесные утесы мыса Горн выступили перед нами.

Как долго я ждал этого момента! Я мог не только сфотографировать мыс, но и запечатлеть его в своей памяти на всю жизнь... Время от времени я ловил взгляд Райнера, который греб от меня на расстоянии около 400 метров. За мысом простиралась еще одна бухта. Там мы могли бы пристать к берегу: бороться со штормом уже не было сил. Но мы понимали, что если причалим, то у нас никогда больше не хватит мужества снова отправиться в путь по бушующим волнам. Я заметил, что стемнело, день клонится к закату. Перед нами очередной скалистый мыс. Я греб с таким отчаянием, но мне казалось, что стою на одном месте. Теперь мы плыли на северо-запад. Становилось все темнее. Перед собой я видел только пенистые гребни прибойной волны, которые разбивались как бы на ровном месте: это, должно быть, были впадины у западного мыса. Они пугают моряков своими подводными течениями.

В сумерках я греб к мысу, слыша только шум прибоя, замечая белые пенистые барашки волн, сверкающие как клыки хищного зверя в наступающей ночи. Я слишком устал, чтобы испугаться... Я греб вперед, словно автомат, не чувствуя больше ударов волн о лодку. Я летел по дикому, пенистому ландшафту и удивлялся, что все еще сижу в фальтботе.

Я обогнул мыс и оказался в бухте Сан-Франсиско. Райнер, который первым прошел мимо мыса, перестал грести и ждал меня. Много не говорили, очевидно, до нас еще не дошло, что мы снова в безопасности. Сейчас мы хотели только одного: добраться до первой попавшейся бухты, чтобы пристать к берегу...