Журнал «Вокруг Света» №09 за 1977 год

Времени у нас было мало — только что проехать мимо деревни, даже в дома не зашли. Но и сам вид домов говорил о многом: построить их могли только люди, живущие оседло. А это значило, что у народа яо, живущего во Вьетнаме, началась новая жизнь. (Уже в пути вьетнамские коллеги рассказали нам, что среди яо есть теперь и учителя, и артисты, и поэт — очень известный в стране.)

...Быстро спускались недолгие вьетнамские сумерки. Мы спешили попасть в Лайтяу до темноты.

М. Крюков, доктор исторических наук

Золото черных песков

Машину Аманмурадова и Лысенко, которые выехали из Ашхабада, я успел перехватить в Мары, добравшись туда на самолете. Мне было известно, что они собираются объезжать пустынные пастбища, но, узнав, что их путь лежит и в совхоз «Большевик», посчитал, что мне повезло вдвойне. Томясь в ожидании встречи, я случайно услышал, что гостиница в «Большевике» — крупнейшем каракулеводческом хозяйстве республики — одна из лучших во всей округе. Сказал мне об этом чайханщик, к которому я зашел отведать горячего дымного плова. — О-о! — прицокивал языком старик. — Та-акая гостиница Москве не снилась!

Подметив на моем лице тень недоверия, седобородый чайханщик принялся перечислять:

— Комнаты большие, на одного человека. Телевизор... Сад с бассейном, чтоб жару переждать. Джейраны — газели, знаешь? — живут в саду. Совсем ручные, не боятся человека. И тихо, как в санатории, — хоть стихи сочиняй. А захотел покушать — барашка свежего принесут...

Представив сию обитель среди выжженных песков, я вынужден был согласиться, что и в самом деле подобной гостиницы еще не видел, и пообещал старику непременно побывать в ней. И вот оказалось, что от меня не требовалось никаких усилий: Аманмурадов не собирался задерживаться в Мары, и часа через два мы отправились в путь.

Когда машина выбралась на простор весенней пустыни, солнце, нестерпимо палившее днем, кутаясь в полупрозрачное покрывало перистых облаков, уже катилось к горизонту. Дорога шла вдоль оазисной зоны Мургаба. Распаханные под хлопок поля перемежались залитыми водой рисовыми чеками, которые поблескивали, как стекла огромной рамы. Нежная зелень заполонила дали, превратив барханы в цветущие холмы. Пустыня была неузнаваема, и порой казалось, что мы едем не по Каракумам — «Черным пескам», а пробираемся большаком где-то на юге черноземной полосы России.

У обочины дороги то и дело встречались стайки смуглолицых девушек в полыхающих всеми цветами радуги одеяниях. На серых упитанных, марыйской породы осликах гарцевала с серьезным и важным видом детвора. Временами дорогу загораживали трехколесные тракторы, громадные задние колеса которых напоминали высоченные колеса древней арбы... Настроение у меня создалось столь благостное, что, приметив на горизонте сгущающиеся тучи, я вслух взмолился, чтобы не начался дождь, способный испортить мне всю съемку. Азад Аманмурадович, один из руководителей каракулеводческих хозяйств Туркмении, искоса посмотрел на меня и спросил, с чего это я взял, что будет дождь.

— Это он так говорит, — улыбнулся сидевший рядом с водителем Василий Сергеевич Лысенко, заместитель начальника управления «Каракулеводство», — чтоб не спугнуть дождь. Верно, Азад?

Азад Аманмурадович рассмеялся:

— Все знаешь, двадцать лет в пустыне не зря прожил.

— Знаете, как ему сейчас дожди нужны, — продолжал Лысенко. — Как и все настоящие кумли, жители песков, наш уважаемый товарищ по случаю дождя готов резать барана и пировать, только бы водичка не переставала лить с неба...

И Лысенко объяснил, что такое весенний дождь для пустыни, для овцеводческого хозяйства. За месяц-полтора на выжженных солнцем песках успевают вымахать в человеческий рост травы. Бурно вырастают торопящиеся жить многочисленные эфемеры, появляется невысокая осочка — иляк, любимая всеми пустынными животными. На весенних пастбищах ягнята растут не по дням, а по часам. Отары тучнеют, откармливаются, набираются сил, откладывая жир в курдюки, запасаясь питательными веществами на время летней засухи и зимней бескормицы. К тому же высохшая трава, как сено на корню, кормит овец и летом и зимой. Выходит, чем больше дождей, тем больше кормов на год.

В прежние времена сухая весна грозила массовым падежом овец от голода. Теперь каждый совхоз приберегает «страховой» запас, чтоб даже в снежную зиму овцы не голодали. Но если выдастся засушливая весна, то запасы надо делать очень большие, а это хозяйству невыгодно.

— Овца хороша до тех пор, пока обходится подножным кормом, — подытожил Лысенко.

Теперь и я, глядя на сгущающиеся облака, стал, как и Аманмурадов, уверять себя, что на небе их нет и встреча с дождем нам не грозит...