Журнал «Вокруг Света» №11 за 1971 год

На мачтах с южной стороны постройки подняли четырехметровый брезент для защиты от ветра при взлете.

Ветер явно усиливался; его направление было норд-норд-ост.

Стриндберг усердно фотографировал, как разбирают северную стену « готовят взлет, а в промежутках между съемками запускал очередной шар-зонд. Шары показывали, что в более высоких слоях воздуха направление ветра в основном такое же, как у земли.

Как только была разобрана северная стена, три гайдропа растянули на земле в восточном направлении. Норселиус и Стаке предложили свернуть их кольцами около самого эллинга. Андре отрицательно покачал головой.

Начали поднимать шар. Один за другим от сети отцепляли мешки с балластом. Три матроса, стоявших на причальных канатах, медленно отпускали шар, пока строповое кольцо не оказалось примерно в четырех метрах над полом эллинга.

Шесть человек поднесли гондолу и поместили ее в яму в центре эллинга.

К строповому кольцу подвесили двадцать четыре мешка с песком, по двадцать три килограмма каждый. Потом добавили еще мешки, общим весом около полутора тысяч килограммов, чтобы шар не так мотало до взлета.

В начале третьего Андре поднял два флага: национальный и свой собственный — белый с синим якорем. Фал был пропущен через маленький блок, укрепленный на сети аэростата.

Одновременно подняли флаги на обоих флагштоках эллинга.

Андре объявил в рупор, что шар получает имя «Орел». Его слова были встречены приветственными возгласами.

Последний шар-зонд из тонкой пленки был запущен в воздух, быстро поднялся вверх и исчез на северо-северо-востоке.

После этого началась прощальная церемония.

Нильс Стриндберг отошел в сторону вместе с Машуроном и Лембке.

— Что-то он мрачный, — сказал Сведенборг. — И глаза у него припухшие, красные.

— А ты заметно повеселел, — ответил я.

— У Лембке есть лекарство. Фляга с коньяком, высший сорт.

Я ощутил вдруг острое отвращение к Сведенборгу.

— Мы с Андре довольны, что не ты будешь третьим в гондоле, — сказал я.

Он широко улыбнулся.

— Прощай, дорогой друг. Мы расстаемся и больше никогда не встретимся.

— Это меня радует, — ответил я.

Он протянул мне руку, я не взял ее, повернулся, чтобы уйти, зацепился за что-то ногой и упал плашмя на пол. Сведенборг расхохотался.

В нескольких шагах от офицеров «Свенсксюнда» стоял Галшолд, кормчий одной из двух норвежских зверобойных шхун, которые ночью вошли в залив Вирго, спасаясь от шторма.

— И ты здесь, — сказал Андре.

— Случайно, — ответил шкипер с квадратной бородкой. — А ты улетаешь?

— Я должен лететь.

— Почему?

— Что намечено, надо выполнять, — ответил Андре.

— Понимаю, — сказал Галшолд и стиснул его руки своими мозолистыми лапами.

После этого Андре подошел к гондоле и вскарабкался на ее крышу-палубу. Мы со Стриндбергом заняли места рядом с ним.

Андре скомандовал в рупор, чтобы отвязали веревки и ремни, опоясывавшие шар посередине.

Оболочку начало сильно бросать из стороны в сторону.

По команде Андре мы со Стриндбергом обрубили веревки, на которых были подвешены к кольцу мешки с полутора тоннами песка.

«Орел» приподнялся на полметра, дальше его не пустили три причальных каната.

Лихорадочная деятельность в эллинге сразу прекратилась. Все замерли на своих местах.

Теперь главное было выбрать нужный момент, уловить десятые доли секунды относительного затишья между штормовыми порывами.

У каждого из причальных канатов стоял матрос с остро наточенным тесаком. Андре вкратце повторил им в рупор свои наставления.

Мы со Стриндбергом приготовились поднять три паруса нашего «Орла».

Мощный порыв ветра прекратился, воцарилась полная тишина. Пора.

— Внимание! — крикнул Андре в свой рупор. — Раз, два, три, руби!

Три тесака взметнулись и разом упали вниз. Несколько секунд аэростат не двигался, как будто неожиданная свобода застигла его врасплох.

— Наконец, — тихо произнес Стриндберг. У него были слезы на глазах.

Андре стоял бледный, с каменным лицом, губы плотно сжаты, глаза полузакрыты.

Как только «Орел» пошел вверх, я начал ставить паруса.

Эллинг стал уходить вниз, я услышал крики «ура» и голос Андре, усиленный рупором:

— Да здравствует наша Швеция!

Собравшиеся — офицеры, матросы и норвежские зверобои — ринулись к выходу из эллинга, их голоса слились в сплошной гул, в котором различались только наиболее энергичные выражения.

«Орел» медленно и величественно шел вверх.

Только он приподнялся над брезентом у южной стены, как новый порыв ветра бросил его на восточную стену.

Гондола тоже ударилась о стену, от сильного толчка Андре выронил рупор, и он упал на пол эллинга. Еще несколько секунд, и мне открылся вид на юг; мы благополучно вышли из эллинга и поднялись на высоту около пятидесяти метров.

Ветер свистел в ушах, флаги расправились, паруса наполнились, сопротивление балластных тросов и гайдропов оттянуло гондолу слегка назад по сравнению с шаром.

Несмотря на ветер, я отчетливо слышал голоса и шаги бегущих внизу людей.

Стриндберг явно позабыл о своих штурманских обязанностях, увлекшись фотосъемкой нашего старта.

Андре стоял все на том же месте.

Нас несло над заливом Вирго.