Журнал «Вокруг Света» №6 за 2002 год

«Колчак – не только лучший офицер, но он также с любовью предан своей гидрологии. Научная работа выполняется им с большой энергией, несмотря на трудности соединить обязанности морского офицера с деятельностью ученого» – так писал о нем руководитель экспедиции барон Толль. И это была сущая правда. «Не жалея живота своего», Колчак делал все, что было в его силах и даже сверх того. И все же, несмотря на все усилия, предпринимаемые каждым из двадцати членов экспедиции, в определенный момент стало ясно, что полярные льды не намерены позволить «Заре» идти дальше на север, к острову Беннетта, откуда барон Толль первоначально планировал совершить бросок на заветную Землю Санникова. Потеряв всякую надежду пробиться к островам на шхуне, Толль принял решение идти туда пешком. Взяв с собой трех спутников и оставив склад продовольствия на Новосибирских островах, он буквально растворился в заснеженной пустыне. Последним распоряжением, ставшим, как выяснилось позже, его последней волей, была просьба увезти «Зарю» в устье Лены, а также доставить в Петербург все собранные за время плавания материалы. Одержимый Толль, даже на краю гибели, пусть и неочевидной для него, думал только об одном – о том, что рано или поздно, но должна была быть подготовлена новая экспедиция…

Колчак выполнил последнюю волю Толля. В декабре 1902 года он, выбравшись, наконец, ценой неимоверных усилий из бескрайних ледяных просторов, сделал в Академии наук экстренный доклад о работе экспедиции, а главное – об отчаянном положении барона Толля. Это означало, что счет жизни, если барон со своими спутниками был еще жив, шел на сутки, в крайнем случае на недели. Сам же он, без всякого сомнения, уповал на лучшее – на то, что вся группа под предводительством барона Толля, добравшись до Земли Беннетта, сумела устроиться там на зимовку. Эту позицию разделял и адмирал Макаров, тут же вызвавшийся идти на поиски отважного барона. Но после того как были сопоставлены стоимость одного только угля с возможными сложностями зимовки большого судна во льдах, решение об отказе от поисковой экспедиции стало однозначным.

И тем не менее Колчак продолжал осаждать Академию наук просьбами о выделении ему минимальных средств для организации спасательной экспедиции и доказывать Ученому совету, что он в состоянии добраться до Земли Беннетта не на шхуне, которая бессильна перед льдами, а по разводьям на легкой шлюпке. Он планировал перетаскивать ее через полыньи между ледовыми полями. Все эти соображения подкреплялись такой верой в успех дела, такой непреклонной волей, сквозившей в каждом его слове, что Ученому совету пришлось сдаться и предоставить Колчаку полную свободу действий.

На следующий день, после того как было получено разрешение, Колчак выехал в Архангельск. Там он подобрал себе шестерых спутников – двух матросов и четырех мезенских добытчиков тюленей и вместе с ними отправился через Якутск и Верхоянск в стойбище, где его уже ожидал с партией в 160 ездовых собак ссыльный студент Московского университета Оленин. После этого они на собаках добрались к устью Лены, где стояла «Заря», сняли с нее вельбот, поставили его на нарты и потащили по льдам по направлению к Новосибирским островам.

Отнюдь не тщеславие двигало этими отважными людьми – они спешили на помощь, идя и днем, и ночью, то на веслах, то под парусом, лавировали между льдинами, невзирая на туман и снежные заносы. Полтора месяца в непросыхающей одежде, без горячей пищи, на одних сухарях и консервах. Не было в истории полярных путешествий такого плавания. 6 августа 1903-го вельбот, ведомый Колчаком, достиг Земли Беннета – безжизненной скалистой суши, считавшейся неприступной с моря. Мыс, на котором высадилась отважная семерка, Колчак назвал Преображенским, ибо 6 августа было днем Преображения Господня.

К несчастью, ничто не выдавало здесь следов присутствия барона Толля. А значит, надо было идти в глубь этой гибельной земли. Вскоре одним из экспедиционеров был замечен так называемый гурий – рукотворная горка камней, придавливавшая медвежью шкуру, потом был найден обломок весла, торчавшего из груды камней, а в камнях – бутылка, в которой находились листок с запиской Толля и план острова с помеченной на нем хижиной.

К ней шли уже не торопясь, спрямляя по возможности путь через лед бухты. В какой-то момент прихваченный летним солнцем ледяной покров разошелся и Колчак неожиданно для всех рухнул в образовавшуюся полынью с головой. Его, к счастью, вытащили, переодели и привели в чувства.

К хижине, сложенной из плавника и камней и крытой медвежьими шкурами, подходили с замиранием сердца, ожидая найти мертвых товарищей, но увидели одну пустоту, забитую лежалым снегом. Разгребли ее как могли, обнаружив лишь ящик с образцами пород, ненужные в дороге вещи и последнее письмо Толля – не жене, а президенту Академии наук. От этого письма и унылой хижины веяло такой безнадежностью, что у всех присутствующих невольно увлажнились глаза.